Трон Знания. Книга 4 - Такаббир Эль Кебади Страница 71

– Скажи спасибо Хёску.

– Я говорил тебе слова, которые никогда не произносил и уже никому не скажу, а ты надо мной насмеялась.

Малика хлопнула ладонью по столу:

– Иштар! Не я, а ты погрузился в мир иллюзий. Я предлагала тебе дружбу, а ты пропускал мои слова мимо ушей. Я могу быть только другом – не любовницей, не женой и не кубарой. Когда же ты поймёшь это?

Иштар с невозмутимым видом опустил браслет на стол, выложил подвески по кругу:

– Во время одной из поездок в Партикурам мне пришлось остановиться на ночлег в трактире. Я не мог уснуть: постель воняла, воздух вонял, окно не открывалось. Я спустился в общий зал и подсел к столу, за которым уже сидел мужик с сыном. Им не хватило денег на комнату, и они коротали ночь за беседой. Отец поучал сына: «Если будешь работать на конюшне – найдёшь друзей-конюхов. Будешь работать в саду – найдёшь друзей-садовников. А если пойдёшь в моряки – друзья у тебя будут в каждой стране». Я промолчал. У человека может быть только один друг. Сегодня я казню его.

Малика опешила:

– Хёска?

– Когда-то ты сказала, что в тебе просыпается тёмная сторона, способная уничтожить мир. Я помню, как корчился от боли, лёжа рядом с тобой на полу ванной. Слышал, как трещит замок. Слышал звон стекла. Это было в Лайдаре. Потом ураган в день рождения Адэра. Я хорошо его помню. В моей комнате под напором ветра выгнулась металлическая решётка на окне. Я много раз был в Порубежье, но никогда не видел такого. Я не понимал, что происходит, пока ты не объяснила, что боль, которую ты выпускаешь из себя, и есть та самая твоя тёмная сторона. Но даже тогда я сомневался.

– Всё, о чём говорят женщины, – домыслы, – произнесла Малика.

– Над святой спиралью никогда не шли дожди, там не осыпались барханы и не рушились крепостные стены. Это сотворила ты. Я представил, что будет, когда твоё чёрное «я» возьмёт верх, и приказал Хёску сделать так, чтобы ты радовалась жизни, а не искала в ней изъяны. И за это я его казню.

Малика схватилась за край стола:

– Со мной всё в порядке. Зачем его убивать?

Иштар скривил губы:

– Как же ты глупа, женщина. Я казню не из-за тебя, хотя приговор звучит: «За совершение действий, причинивших вред здоровью шабиры». Я накажу его за своё унижение. А ты… Я больше не хочу тебя видеть. – Он тяжело поднялся. – Тебе сообщат, когда корабль будет готов к отплытию. – И вышел из комнаты.

Малика кинулась в полутёмный коридор:

– Иштар!

Но он уже исчез за поворотом.

Малика выскочила в зал храма и замерла на месте: почему так светло? Запрокинула голову: откуда этот нестерпимый свет? Раздался треск, посыпались стёкла. Малика упала на пол и, обхватив голову руками, закричала. Мысли обдали разум кипятком: свод не выдержал шквального ветра.

Рядом прозвучал стук, словно сверху сбросили мешок с солью. Малика посмотрела из-под локтя на окровавленное тело человека. Поползла к нему – в колени впились осколки. Взвыв, перекатилась на спину и увидела, как вниз летит часть потолочного карниза. Отталкиваясь от пола руками и ногами, с ужасом смотрела на глыбу и понимала, что не успеет отползти.

Раздался грохот, в воздух взметнулась волна пыли. Малика завалилась навзничь, не в силах сделать вздох от боли: придавило ноги. В глаза посыпался песок. Рядом послышались чьи-то стоны. Вдруг тело воспарило над землёй. Вот и всё…

– Эльямин…

Малика открыла глаза. Темно. Трещать доски. Раздаются щелчки хлыста. И жарко. Невыносимо жарко. Она в аду?

– Эльямин…

– Хёск…

– Это я. Иштар.

Сквозь мутное марево проступила ветвь с шестью листьями; четыре закрашены чёрным. Татуировка на скуле и виске Иштара.

Тело закачалось из стороны в сторону. Под спиной прогнулась перина, затылок погрузился в подушку.

– Где Хёск? – спросила Малика, видя только струйку пота, сбегающую по гибкой ветке.

– Его сейчас приведут.

– Мои ноги, – прошептала Малика. – Я их не чувствую.

Татуировка исчезла. Тотчас появилось лёгкое покалывание в икрах.

– Что с тобой происходит? – прошелестел голос Иштара.

– Вернулись видения…

Хёск и Иштар тихо беседовали возле окна, а Малика, закутавшись в плед, смотрела в потолок. В голове билась назойливая мысль: она в капкане.

Потерев подбородок, Хёск отошёл от Иштара и сел на краешек кровати:

– Придётся пить лекарство, Эльямин. Время от времени я буду менять компоненты, чтобы избежать привыкания и побочных эффектов.

– Всю жизнь? – прошептала она.

– Что?

– Я перестану быть собой.

– Но это лучше, чем впускать в себя чужую память. Ты же не видишь ничего хорошего. Представь, что будет с тобой через месяц.

Малика перевела взгляд на переплетение фиолетовых символов и линий на лбу жреца:

– У меня нет выбора?

– Боюсь, что нет. Ты права: я жрец не от Бога, я обычный человек. Мои знания и умения далеки от совершенства. Я могу облегчить тебе жизнь, но не могу закрыть двери, которые открыл перед тобой истинный жрец.

– Отойди, – велела Малика.

Свесив ноги с кровати, прижалась к ним грудью и уставилась в пол. Пальцем нарисовала на паркете арочные двери. Прежде чем их закрыть, из них надо выйти. И это не двери, а Врата Сокровенного.

– Мне нужна ночь Молчания.

– Эльямин, такая ночь бывает лишь перед коронацией, – сказал Хёск, переглянувшись с Иштаром.

– Придумай что-нибудь. Мне нужна ночь Молчания и лестница с Вратами Сокровенного. Сооруди её.

– Зачем?

– Пусть из дворца принесут одежду, в которой я была на коронации, и тот самый зажим. И те же туфли.

Через час из зала донеслись стуки и голоса служителей. Вечером Иштар принёс Малике одежду.

– Лестница готова? – спросила она, раскладывая платье и чаруш на кушетке в передней комнате.

– Не так быстро. Потребуется несколько дней, – ответил Иштар и направился к выходу.

– Побудь со мной, – попросила Малика и села на подоконник.

Приблизившись к ней, Иштар устремил взгляд в непрозрачное окно:

– В этой комнате ты ничего не чувствуешь?

– Нет. Чистая комната, без тёмного прошлого. – Малика дыхнула на стекло и нарисовала пальцем квадратную спираль. – Ты давно дружишь с Хёском?

– Мы оказались с ним в одном воинском подразделении. Он учился на военного врача, а я был обычным воином. После несчастного случая я потерял дар речи, и Хёск заботился обо мне. А тут приехал Шотююн. Он набирал себе учеников. Меня даже не показали ему. Немой лоцман… – Иштар хмыкнул. – Хёск пошёл к Шотююну и уговорил его. Не знаю, как ему это удалось. Он до сих пор считает, что меня вылечило море, но я-то знаю: меня вылечил друг.