Флаг Командора - Алексей Волков Страница 76

– Получилось!!!

Я первый раз в жизни командовал кем-то. Именно командовал, а не руководил, как в тех, прежних, временах. Причем сразу эскадрой из девяти вымпелов.

Как я и предполагал, хорошего в том было мало. Еще сразу после совета, наедине с Командором, я предложил заменить меня кем-либо другим и услышал короткий ответ:

– Некем, Юра. Сорокин мне нужен на берегу. Доверять чужим не хочется. Валера, боюсь, не потянет. Остаешься ты.

– Я тоже не потяну.

– А куда ты денешься? Да и откуда ты откопал такое поганое слово: «не смогу»? Есть слово «надо». Других после отдачи приказа не бывает.

Вот так я и стал временным адмиралом.

Что мне сразу помогло – авторитет Командора. Раз Кабанов сам назначил меня, значит, никого лучше быть не может. Это было мнение тех, кто уже ходил под Веселым Кабаном. Те, кто делал подобный вояж впервые, вынуждены были принять данный шаг на веру.

Пришлось постараться. Сил в себе я не чувствовал, но Сергей прав: кто, если не я?

Высадка прошла успешно. Потом Кузьмин признался: если бы не спасалки с «Некрасова» – купаться бы десанту в море. На весельной шлюпке подойти к такому берегу нечего было и думать. Да и на наших, герметичных, моторных, стоило таких трудов, что у Кузьмина после этого долго дрожали руки.

Дальнейшее было относительно проще. Пасмурной ночью без всяких ориентиров Валера умудрился не только точно вывести нас к цели, но и подгадать время.

С первыми проблесками света мы подходили ко входу в длинную бухту, которую правильнее было бы назвать заливом.

Радио уже сообщило нам о благополучном захвате города и галионов. Золота на последних было столько, что это с лихвой окупало любые трудности, которые могли бы выпасть на нашу долю.

Но город городом, а форты по-прежнему преграждали наш путь. Сверх того, их гарнизоны вполне могли напасть на Картахену, попробовать отбить ее и тем намного затруднить столь блестяще начатую операцию.

К счастью, хваленое европейское благоразумие взяло верх. Комендант города граф Уньес де Лас Риос после убедительной беседы с Командором выслал на форты посланцев с коротким распоряжением о сдаче. Нам даже не пришлось стрелять. Вместо орудийного салюта от первого форта отвалила шлюпка, и сидящий в ней офицер вежливо сообщил, что, выполняя приказ графа, гарнизон покидает форт.

Вся церемония прошла в лучших традициях галантного века. На правах временного командующего эскадрой я, в богатом камзоле, при большой живописно одетой свите со всех кораблей, занял место у выхода из форта.

Первым показался громадный обоз коменданта и господ офицеров. Нагруженные мулы в сопровождении слуг и невольников прошли мимо нас, поднимая пыль, и лишь когда она улеглась, наступил черед гарнизона.

Во главе на породистом скакуне ехал сам комендант. Согбенный, высушенный климатом и возрастом, выглядевший на все свои семь десятков лет, он уже мало походил на бравого вояку. Разве что на старика отца из какой-нибудь испанской пьесы.

Поравнявшись со мной, комендант вежливо отдал честь, и я приветственно взмахнул шляпой в ответ.

Следом прошествовали прочие офицеры, а уж затем стройной колонной с оружием в руках солдаты, которым так и не довелось в этот раз повоевать. Да они наверняка и не хотели. Было бы во имя чего, а просто так…

Мы даже не стали брать их в плен. Выкуп с них не взять, везти на Гаити незачем, орденов нам все равно никто не повесит. Так пусть идут на все четыре стороны, лишь бы не путались под ногами.

Остальные форты лишили нас даже этого зрелища. К нашему подходу они были пусты, и оставалось только занять их небольшими гарнизонами на всякий случай.

Картахена являла приятное глазу зрелище. Над какой-то башней гордо развевалось черное знамя с кабаньей головой, такие же знамена колыхались над замершими в бухте галионами. В самом городе не было ни трупов, ни каких-либо следов боя. Разве что вид у горожан был несколько пришибленный, да по вполне понятным причинам не видно было дам.

Мы вошли в город парадом. Сам я равнодушен к армейским церемониям, но флибустьеры восприняли эту идею с энтузиазмом. Ну прямо как дети.

Били барабаны, и под их раскатистые удары разодетые во все самое лучшее пираты маршировали почетче заправских солдат. Впереди шел я с капитанами, и только наша группа несколько портила четкость строя.

Но всех превзошел Командор. Он встретил нас на взятом из чьих-то конюшен белом коне. Весь в черном бархате, с массивной золотой цепью на груди, эффектный, с гордо выпрямленной спиной, словно командовал не разбойниками, а регулярной армией. Показалось или нет, но из окон домов за ним наблюдали женские и девичьи глаза. Когда еще увидишь блестящего победоносного кабальеро!

При нашем прохождении Командор лихо выдернул из ножен шпагу, высоко вскинул ее, да так и застыл в несколько картинной позе.

Шагавшие пираты восторженно взревели. Перед ними был Вождь, и они были готовы следовать за ним куда угодно. Хоть в рай, хоть в ад.

Походить действительно пришлось. Мы двигались по городу кругами, дабы у жителей сложилось представление о нашей многочисленности, и в конце мне это стало даже как-то надоедать.

Зря. На смену краткому празднику сразу пришли будни. Весь вечер наши оценщики прикидывали размер добычи, затем последовала неизменная сцена дележа и перегрузка захваченного золота с галионов на наши корабли.

Прошлую ночь не спал никто, но и в эту почти никто не уснул. Доля каждого была такой, что поневоле лихорадила воображение. Хотелось побыстрее покинуть Картахену, вернуться в родной порт и там уже кутнуть как следует, дабы разговоры о кутеже еще долго гуляли по всем островам Архипелага.

А утром, как всегда, показалось: мало! Перед нами лежал процветающий город, и просто уйти из него не позволяло пиратское достоинство.

В принципе, жители понимали наши чувства. Они даже готовы были пойти нам навстречу, только не в том размере, который назначил Командор.

Об этом нам поведали к вечеру лучшие люди города, пришедшие целой делегацией. Речи их звучали почтительно, а заявление о том, что сумма будет меньшей, – даже с сожалением. Мол, все понимаем, с радостью пошли бы навстречу, да только народец мы бедный, и сами перебиваемся с хлеба на квас, хотя и на золотой посуде.

– Я думаю, торг здесь не уместен, – процитировал Кису Воробьянинова Командор и уже от себя добавил: – Срок до завтрашнего вечера. Больше ждать мы не будем.

Люди не умеют ценить чужой доброты. Старые флибустьеры частенько вспоминали, как под пытками пленные с готовностью вспоминали о всех своих заначках да еще сожалели, что мало припрятали на черный день.

Здесь же никто не раскладывал любовно щипцы, не нагревал железо, не разводил костры…