Сварог. Рыцарь из ниоткуда - Александр Бушков Страница 8

Сварог шевельнул руками, ногами, приподнял голову. Казалось,совсем близко, всего в нескольких сантиметрах над ним, висела неощутимая плита,чуточку поддававшаяся, но тут же замиравшая броневым листом. Ветвистыефиолетовые молнии, шипя и свистя, сорвались откуда-то сверху, впились в лицо, вголову, в грудь, он дернулся, заорал, но тут же осознал, что никакой боли неиспытывает. Страха не было, крепла злость. Он понимал, что его вновь настиглиневероятные странности, что это наяву и он заброшен неведомой силой неведомокуда, неведомо зачем. И не было ни сил, ни желания ни пугаться, ни удивляться.Сварог перешел в какое-то иное, не прежнее состояние души – попростувоспринимал окружающее, как оно есть, и не более того. Хотя восприниматьособенно и нечего, окружающее не баловало его впечатлениями. Только темнота имаячившие вокруг немые силуэты, походившие молочно-белесым цветом на бледныепоганки. Небогато и скучно, даже уныло. Но была во всем этом некая мрачнаянеотвратимость, убеждавшая, что это – всерьез и надолго. Отчего-то Сварог был вэтом уверен. И почему-то ничуть не грустил по этому поводу. Но и не радовался –чему, Господи? Ничего пока не произошло…

Силуэты шевельнулись и словно бы подступили ближе. Сварогдернулся – невидимая преграда держала по-прежнему, равнодушно и надежно.

– Скажи свое имя, – услышал он голос, самый обычный,тусклый и равнодушный до бесполости.

Сварог шевельнулся. Все это было всерьез, окружающеепроявляло признаки чего-то разумного, разговаривало с ним членораздельно, однимсловом, вступало в игру, в какие-то отношения, а в любой игре есть игроки – иесть спортивный инвентарь. Каковым Сварог становиться никак не хотел. Пусть ине прятал в рукаве пока что никаких козырей, даже правил игры не знал.

– Воспитанные люди сначала представляются сами, –сказал он в темноту.

– А если они хозяева? – бесполым голосом спросилатемнота.

– Тем более, – сказал Сварог.

И зажмурился, охнув, – темнота полыхнула багровымиязыками пламени, огонь был со всех сторон, жар стягивал кожу, вот-вот,казалось, затрещат и вспыхнут волосы, займется одежда. Это было страшно. НоСварог, подергавшись в тщетных попытках освободиться, очень скоро определил –огонь словно бы замер на некоем рубеже и дальше не распространяется. Лицо ируки пекло, часы с браслетом охватили запястье жарким кольцом, один нательныйкрестик на цепочке приятно холодил кожу. Но пламя не переступало границы.Прищуренными глазами Сварог наблюдал колыхание огненных языков вокруг.Багрово-золотистые, они сплетались и дергались, вздымались и опадали иотчего-то ничуть не походили на вырвавшийся на волю пожар. Скорее на дерганье иломанье марионетки, управляемой ловким и умелым кукольником. Их пляска неповторялась механически – но и кукла в сноровистых руках способна на многое иможет показаться живой дикарю, ни разу в жизни не видевшему марионеток. Таквот, огонь был мертвый, как марионетка.

– Назови свое имя, – требовал назойливый голос. –Ты стыдишься своего имени? Ты трус? Твое имя слишком позорно звучит, чтобыпроизнести его, да? Ты трус! Ты боишься!

Хохот нескольких глоток сопровождал арию невидимого солиста.Хохотали наглые, сытые, уверенные в себе, и Сварог рявкнул в ответ, выкрикиваяоскорбления, несравненно более обидные, чем те, какими его награждала невидимаясвора. Этот дурацкий поединок длился недолго. Голоса умолкли, исчезло пламя,остался неведомо откуда идущий свет без теней.

И в этом свете над Сварогом склонилось чудовище.

Бледно-синее, безволосое, морщинистое. Лысая головасклонялась к лицу Сварога, ровным желтым светом сияли глаза с вертикальнымикошачьими зрачками, щелкала треугольная клыкастая пасть, омерзительно вонявшаягнилью и падалью. Ссохшиеся пальцы с черными когтями тянулись к горлу Сварога иникак не могли до него добраться, словно невидимая преграда исправно работалана обе стороны, сковывая Сварога, но и защищая. Узкий язык, красный, острый,дергался в слюнявом зеве. Чудище раскачивалось, брызжа слюной, орало:

– Скажи свое имя! Имя!

Но напугать оно могло разве что таежного отшельника, неприобщенного массовой культурой к хрипящим монстрам и воющим покойникам. АСварог, мало того что многого насмотрелся на экране, еще больше жути пережилнаяву – и сам творил эту жуть. Чем дальше, тем больше отдавало самой вульгарнойкомедией, детскими страшилками.

– Пошел вон, – сказал Сварог.

– Это все зря, зря, зря… – забубнили вокруг голоса, словноперекликались.

– Время уходит, уходит, его нет совсем…

– А мы бессильны, бессильны…

– Но мы не можем быть бессильными…

– Не имеем права…

Голоса искажались странным эхом, плыли, слова растягивались,тягучие гласные и резко, как выстрел, звучавшие согласные превратили шумевшиевокруг разговоры в сущую абракадабру, и Сварог ничего уже не понимал. Чудовищеисчезло – незаметно, словно повернули выключатель, только что дергалось ихрипело над самым лицом – и вот его нет. И никто не пришел ему на смену. Ровныйнеяркий свет без теней поблек, сквозь него там и сям стали проступатьнепонятные контуры, путаница наливавшихся четкостью и чернотой линийпроявлялась в нечто знакомое. Голова ощутила мягкую прохладу податливойподушки, тело – легкое свежее одеяло. Сварог лежал в постели. Белая комната,мирное голубое небо за окном, сирень на столике у изголовья. Человек в беломхалате сидел у постели, лицо у него было доброе и заботливое, он радостно,ободряюще улыбнулся, склонился к Сварогу:

– Ну и задали вы нам хлопот… Знаете, сколько вы здесь лежитеи бредите? Долгонько…

Сварог медленно расслаблялся, вытянул руку вверх – нуконечно же, никакой невидимой преграды. Пальцы дрожали – ничего удивительного.

– Бред, – сказал он.

– Бред, – торопливо подтвердил врач. – А теперьнапрягитесь-ка, вам следует все вспомнить. Сколько вас было в вертолете? Ну?Вас накрыло почти сразу же после взлета… Вы ведь капитан Лаврин?

– Нет, – сказал Сварог. – Я – майор Сварог. Нас ввертолете…

Что-то странное и неладное случилось с глазами. В той точке,куда он в данный момент смотрел, все виделось резким и отчетливым, но боковоезрение отмечало, что все, оказавшееся не в фокусе, зыбко колышется,расплывается…

И еще он совершенно точно помнил – не было никакого вертолета.Он с полгода не садился в вертолет. Да что же это с глазами такое? Там, кудапереводишь взгляд, все вновь становится четким, стабильным – но захваченноекраешком глаза лицо врача, такое ласковое, такое участливое,напряженно-внимательное, словно подергивается пеленой раскаленного воздуха,дергается, гримасничает, нос стекает к подбородку, уши оплывают, проваливаютсявнутрь…

Он моргнул, присмотрелся к сирени. От нее совсем не пахлосиренью.

– Ну же, – торопил доктор. – Значит, в вертолетевас было… Вы майор Сварог… дальше! – В голосе у него промелькнуло что-товизгливое, скрипучее.