В гостях у сказки, или Не царевна лягушка - Янина Веселова Страница 8

— Хорошо вошла, без брызг, — оценила Марья.

— Ласточкой нырнула, — согласилась Настя и прыснула.

— Что-то долго она не выныривает, — встревожилась Облигация. — Проверить бы.

— Давай, — согласилась Настена.

Переглянувшись, подруги нырнули, и началась свистопляска с элементами дурдома.

Оказавшаяся на редкость приятной вода обняла Машу и Настю, подхватила и мягко, но неуклонно повлекла вглубь. Никакого страха оказавшиеся в родной среде квакушки не испьлывали. Они активно гребли лапами, стараясь оказаться поближе к Малашке, раскинувшейся на дне.

— Убилась? Сломала шею? — волновалась Марья, начисто позабыв анатомию и физиологию земноводных, что филологу простительно.

— Врядли, — успокоила ее Настя. — Как ты? — она постаралась перевернуть Меланью на спину.

— Мне хорошо, — пьяным голосом откликнулась та. — А почему мы говорим под водой?

— Это волшебство, мисс Грэйнджер (Дж. Роулинг), — фыркнула Марья и стала помогать Настюше.

Стоило ей коснуться Малашки, как вода вскипела ключом! Не в смысле кипятка, нет. Просто со дна ударили родники, такие сильные, как будто кто-то включил джакузи.

— Массажик, — обрадовалась Настя.

— Лепота, — Малашка таки перевернулась на спину.

— И не говори, — чувствуя необычайное воодушевление согласилась Маша и неожиданно для себя запела. — Напилася я пьяна…

— Не дойду я до дома, — подхватила Настя.

— А я слов не знаю, — расстроилась Малашка, нежась в струях родника. — Научите, девки…

— И мня тож, — послышалось невнятное, и рядом с квакушками показалась огроменная, пьяная в хлам образина.

— Подхватывай, — обрадовалась увеличению количества учеников Маша и затянула незабвенное. — Довела меня тропка дальняя до вишневого сада!

Что было потом, она не запомнила. Подробности в памяти не отложились. Осталось только ощущение веселья, невероятной легкости и всеобъемлющего счастья. А вот пробуждение вышло не очень. Голова раскалывалась, во рту словно кошки нагадили, обидевшись, что песок из их лотков высыпали. Скорее всего в глаза. Марусины. Иначе, с чего их так печет?

— О-о-ох, — на два голоса застонали рядом.

От этих звуков у Марьи в голове взорвалась петарда.

— Кхто тут? — кое-как проморгавшись, прохрипела она.

— А тебе кого надобно красавица? — в поле зрения Маши вплыла смутно знакомая физиономия жизнерадостно салатного цвета. — Добра молодца для дела поцелуйного?

— Чхево? — с трудом опознав Акулину, шепнула страдалица. — Зачхем?

— Чего не знаю, того не знаю, — развела руками кикимора. — Но приставала ты к Аспиду просто ужас как. Обзывала его красавчиком, лезла с пылкими лобзаньями.

— Я?! — Облигация настолько поразилась, что даже позабьла о мучительной головной боли. — Не может быть.

— Еще как может, — не знала жалости Акулька. — Подруги твои тихие были, спокойные, скромные да вежливые, а ты все бузила и бедного змея тиранила: 'Поцелуй меня, добрый молодец, я в царевну превращусь/ — писклявым голосочком пропела она.

— Ужас, — икнула Маша. — Дожила, к ужикам домогаюсь.

— А-ха-ха-ха! — схватилась за бока кикимора. — Держите меня семеро. Аспида змея ужиком еще никто не называл. Уморила!

— Все когда-нибудь бывает в первый раз, — философски заметила Марья и сглотнула горькую густую слюну. — Можно водички?

— Ой, прости, — повинилась Акулина, подхватила страдающую жабку под пузо и опустила ее в ведро с прохладной, кристально-чистой, возвращающей желание жить водичкой.

— Спасибо, — благодарно булькнула Марья и медленно опустилась на дно.

— На здоровьичко, — услышала она, когда нашла силы вынырнуть. — Полегчало?

— Да, — булькнула Маша и предприняла попытку вылезти.

— На ручки иди, забулдыга, — покачала головой кикимора. — Я тебя к подружкам пересажу. И не успела Облигация возмутиться за поклеп, как ее пересадили в плоскую миску, в которой лениво шевелили лапами знакомые квакушки. — Теперича слушай про вчерашнее, — Акулина враз растеряла веселость. — Имей в виду, красава, что разговариваю я с тобой от имени папани. Потому как занят он. По твоей и их, — тонкий зеленоватый палец указал на Малашку с Настенькой, — милости.

— Чего мы натворили-то? С ужиком целовались? Хором? — не выдержала Марья.

— Вы в отцов омут нырнули и пробудили родники с живой водой! — гаркнула потерявшая терпение Акулька. — Перепились ею до поросячьего визга и батяню споили. Напрочь.

— Это плохо? — понаблюдав за безуспешными попытками испуганных подруг ускакать от кикиморы куда подальше, прямо спросила Марья.

— Хорошо, — вернув беглянок на место, сердито ответила Акулина. — Почетно даже. Больше тебе скажу. Теперь наше болото в озеро превращаться начнет.

— Так чем ты недовольна?

— Жизня поменяется круто, — не сразу ответила кикимора. — Все другим станет. Арестантов отсюда переведут, потому что не по чину всяким супостатам около заветного источника крутиться. Рылами не вышли.

— Замечательно, — подбодрила рассказчицу Маша.

— Но сначала всем по шапке надают, — не повелась кикимора. — Будут разбираться, как невинные на болото попали. Это я про вас троих, если что.

— По ошибке, — бодро отрапортовала Облигация. — К примеру, нас с Малашкой в одночасье к вам отправили, безо всяких разбирательств и судов.

— Да причем тут вы, — отмахнулась Акулина. — Все дело в ней, — она обличающе ткнула в Настеньку. — Не за себя ведь девка срок мотает… Теперь полетят головы, — мрачно посулила кикимора. — А еще и батяня помолодел…

Услышав последние слова и сопоставив их со своими воспоминаниями, Марья подобралась.

После деликатных расспросов, утешений, заверений в лояльном отношении к администрации Лихоманского болота в целом и Акулине в частности, Марье удалось выяснить следующее: никакие апелляции и челобитные им с Малашкой не понадобятся. Уголовные дела трех квакушек, пробудивших к жизни волшебные родники, будут пересмотрены автоматически. Акулька, естественно, пользовалась другой терминологией, но смысл был именно таким. Короче, живая вода это и есть билет на волю для Марьи, Меланьи и Анастасии.

Причиной же растрепанных чувств кикиморы стало известие о серьезной проверке со стороны вышестоящего руководства. Дураку ясно, что полетят головы. Одна надежда на то, что внезапно помолодевший батюшка-водяной перестанет резвиться, возьмет себя в ласты и широкой грудью закроет подчиненных от начальственного гнева и произвола проверяющих.

— Ведь всегда же следили за тем, чтоб невинные души на болото не попадали, — убивалась кикимора. — Только один разочек бес попутал, — она всхлипнула, покосившись на Настю, — и, пожалуйста, вляпались по уши. А потом и вас нелегкая принесла.