В пасти новой войны - Виктор Поляков Страница 8

– Вы что-то скрываете от меня, капитан. Мне не хотелось бы вершить суд по законам нашего ордена и империи, поэтому я прошу вас добровольно рассказать мне всё, не заставляя прибегать к крайним мерам, – в голосе Исиды послышались металлические нотки.

– Мне больше нечего рассказать вам, к сожалению, – лицо капитана сделалось бледным, и на лбу выступили капли пота.

– Нечего… Ну что ж, ладно, идите, – голос Исиды смягчился, но всё равно не предвещал ничего хорошего, – и последнее. Не вздумайте отчалить без меня. Эта попытка вам дорого обойдётся. Надеюсь, вы понимаете меня?

– Да, конечно, почтенная. Я могу идти? – Исиде показалась смешной раболепность этого не перестающего низко кланяться и заискивающе смотреть не неё человека.

– Можете.

Разговор с этим человеком объяснил ей отсутствие взрослых в этой деревне, но также породил множество других вопросов. Как эти маленькие существа могли, по словам капитана, буквально растоптать взрослого мужчину, тем более вооружённого? С другой стороны – было видно, что капитан судна что-то не договаривает, но, что? И, последнее – что делать ей, Исиде, возвращаться на корабль или попробовать провести ритуал познания без присутствия взрослых?

Отлично зная, что тех, кто мог бы служить ордену, с каждым циклом становилось всё меньше, а нужны они были всё больше, Исида решилась на второе. Для этого надо было найти ровную площадку, желательно похожую на квадрат со сторонами не менее шести метров и начертить на песке символы, которые должны были помочь ей. Во всех городах и деревнях, встреченных ею, всё это делали сами жители города, для которых служение Ордену их детей было величайшей честью. Но здесь всё было иначе, поэтому приходилось всё делать самой. Часа через три всё было готово. Омрачало обстановку только отсутствие тех, кто должен был пройти ритуал и тех, кто являлся их родителями.

И… отсутствие настроения в предвкушении праздника. Неотъемлемая часть ритуала. Скорее, всё это навевало мысли об одиночестве. С тех пор, когда она сама прошла аналогичный ритуал и надела ученическую мантию, прошло более трёхсот лет. Её родители умерли, а радужные мечты о будущей семье, любящем муже и куче детишек умерли вместе с ними. Все знали, что хранительницы почти бессмертны и сохраняют молодость на протяжении многих веков. И именно за это сестёр их ордена и ненавидели все остальные. Но немногие понимали, что это лишает ещё большего. О, Боги! Если так думает она, ещё сравнительно молодая, как же должна чувствовать себя преподобная мать! Ведь ей уже не одна тысяча лет! Сейчас у Матери нет никого из близких, кроме сестёр ордена, заменивших ей всё. Ну и, возможно, серых стражей. Но они, хотя и являются неотъемлемой частью организации, напоминают скорее не людей, а манекены в зале для тренировок, за несколькими, исчезающими на общем фоне, исключениями. Она даже и лица их видит очень редко! Неужели из тех мальчиков, что привозят с собой хранительницы в плащах её цвета, получаются те, кто напоминает людей лишь своим обликом?!

В поле зрения Исиды появилась все та же группа детей с зажатыми в руках ножами довольно устрашающего вида. Сейчас они были похожи на кукол-марионеток и напевали какой-то тягучий мотив на непонятном ей языке. Что это за язык? Хелах – ахе, Хелах – ахе… Где же она слышала похожее? Мысль пронзила её молнией – забытый тысячелетия назад язык! Язык Сат-тэ! Группа марионеток остановилась, и вперёд вышел на вид самый старший из них. Его губы с трудом разжались, и она услышала голос, похожий на скрип корабельной палубы во время шторма.

– Что привело тебя сюда, смертная? Неужели желание поклониться последней святыне Богини вод? Последней святыне в этом негостеприимном мире? Не удивляйся, с тобой говорю именно я, а не кто-то другой, – хранительницу пробрала дрожь. Исида не сомневалась, что сама Богиня разговаривает с ней.

– Но… Как? – единственное, что смогла выдавить из себя шокированная происходящим Исида.

– Довольно просто. Ты знаешь, что присутствие неимоверного количества нитей в довольно малом объёме пространства, вызывает сильнейшую деформацию последнего. Как следствие – имея некоторые навыки управления пространством, двери в другие миры, ямы и сферы можно открыть. Для тебя это только теория, но это неважно. Важно то, что мне удалось открыть двери даже в гробницу Богов, где, как тебе отлично известно, я сейчас и пребываю. Моя статуя, символ моего былого могущества, так опрометчиво не уничтоженная людьми во время Великой Войны, явилась своеобразным маяком для меня, а ты заставила кое-кого открыться, – дикий смех, похожий на скрежет давно не смазываемых дверных петель, прокатился по берегу. – Ты почти нашла Того, кто прячется!

– Почему ты рассказываешь мне всё это? – Исида была в явном замешательстве.

– Потому, что я чувствую – у тебя есть моя печать, и если ты подойдёшь к моему символу и…

– Нет! Этого я не сделаю!

– Почему? Ты боишься меня? Это не повлечёт за собой никаких страшных для вас последствий, – хранительница очень сильно пожалела в этот момент о том, что голос Богини не выражал никаких эмоций. Ей очень сложно было понять, говорит ли та правду или, как это свойственно представителям древних рас, вводит в заблуждение.

– Ты сможешь тогда использовать вестника, наделить его частью своей силы и вдохнуть в него жизнь! – Исида почти выкрикивала слова, хотя ни секунды не сомневалась в том, что её услышат, даже если она будет говорить шёпотом.

– Я и сделаю это! Но только лишь для того, чтобы умереть. Теперь уже навсегда! Это последнее, что держит меня в Шаэдаре!

– А может быть, всё это не является всей правдой?

– Что ты можешь знать, смертная? Когда вы только появились и бегали в звериных шкурах, размахивая каменными топорами, моя раса уже более десяти тысяч лет властвовала в этих водах. Древние расы сражались за место под солнцем, безжалостно уничтожая всех непохожих на них, в то время, когда мы были в стороне. На берегах этого богатого моря мои дети множились и процветали. Их города на дне моря были полны сокровищ и знаний, за мельчайшую частицу которых многие готовы были идти навечно в услужение к ним. Мои дети познали даже бессмертие.

Это повлекло деградацию. Новые особи больше не рождались, а живущие иногда погибали, тем самым уменьшая общую численность… Причин было много, например, несчастные случаи, жертвоприношения… Мне пришлось наказать их, но вместо желаемого мною эффекта я получила нечто совершено другое. Культ Сат-тэ получил новый толчок и… Кровь, много крови. Жрецы трактовали мои знамения по-своему, так, как нужно было им, и я потеряла связь со своим народом. Последний мой отчаянный шаг – объявление войны одной из фракций. Я считала, что война заставит их стряхнуть оцепенение, но жрецы Сат-тэ, прожившие уже не одну тысячу лет и считавшие себя почти Богами, обрекли мой народ на вымирание. Мои дети и раньше выходили на сушу, но старались не задерживаться там. Непривычная тяжесть и неприспособленность к таким условиям были ужасны для них… Жрецы, используя полученные от меня знания, изменили их. Через несколько лет на всем протяжении берегов моря, которое вы называете морем Памяти, были наши поселения. И только в одном из них – в этом, была моя святыня. Здесь проводились одни из самых кровавых жертвоприношений. Именно здесь, спустя ещё три тысячи лет, произошёл последний бой между людьми и последними из моих творений. Я отреклась от них задолго до этого, что заставило их уничтожить все напоминания обо мне в своих городах, и, как следствие, магия жрецов ослабла и более не могла ничего противопоставить вашей. Именно здесь, у подножия моей статуи, и покоятся останки этих последних шестерых служителей Сат-тэ, превратностями судьбы защищавших ту, кто обрёк их на гибель. Именно они вставили тогда печать и попробовали заставить меня сражаться на их стороне. Ты знаешь, смертная… Я бы сразилась. Сразилась бы несмотря на то, что они обрекли меня на медленную смерть, подобную медленному угасанию расы Сат-тэ. Но одна из вас, носившая такой же, как и ты, оранжевый плащ, помешала этому. Теперь печать у тебя, и я прошу тебя вдохнуть в статую жизнь. Я хочу умереть. Навсегда.