Бабочка - Марина Эльденберт Страница 8

— Вчера.

— Вчера?!

Он уставился на меня так, словно я была рыбой с четырьмя головами, которая вдруг заговорила. Дежурный, если говорить навскидку, был молодой парень, но сальные темные волосы и щетина добавляли ему разом лет пять, если не больше.

— Послушайте… Лэйси, моя сестра, никогда не исчезала вот так, внезапно, и…

— Сколько ей?

— Двадцать один.

Дежурный фыркнул.

— Мы не принимаем заявления о пропаже совершеннолетних девиц раньше чем через неделю.

Неделю?! У Лэйси нет этой недели. Если с ней случилось что-то серьезное (а с ней наверняка случилось что-то серьезное, о другом я старалась не думать), помощь ей нужна прямо сейчас!

— Вы не понимаете, — с трудом сдерживаясь и стараясь не сказать ничего лишнего (например, о том, что во время разговора принято смотреть в глаза собеседника, а не кому-то еще между ног). — Нас четыре сестры, и она не могла позволить себе просто так взять и исчезнуть, она…

— Неделя, — сказал дежурный. — Не раньше. — И отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

— Пригласите ваше начальство, — сказала я.

— Чего?! — Дежурный тяжело оперся ладонями о стойку, а потом начал вырастать надо мной.

— Я сказала, пригласите ваше начальство, — повторила я четко и громко — так, что услышали все.

Девицы мигом перестали брезгливо морщиться и поджимать губы и уставились на нас. Даже храп прервался икотой.

— Начальство у нас в отъезде, — скривился дежурный. — Иди отсюда по-хорошему, если не хочешь присоединиться к ним.

Он кивнул в сторону стульев, на один из которых усатый политари в возрасте водрузил парня со сбитыми в кровь костяшками.

— Что здесь происходит, риджант?

Голос мужчины раздался справа так неожиданно, что я подскочила. Обернувшись, увидела стоявшего рядом со мной политари в штатском: его выдавал взгляд, которым он пригвоздил дежурного к стойке, и то, как стремительно дежурный начал уменьшаться в размерах, приседая обратно на свой стул. Но тут же опомнился и снова вскочил, припечатав ладонью левое плечо.

— Прошу прощения! Хочет оставить заявление, — отрапортовал он. — Говорит, сестра пропала. Полдня назад.

— Сутки, — сказала я.

Риджант даже не взглянул на меня:

— Совершеннолетняя. Я говорил, что мы не принимаем заявления, но она…

— Достаточно, — отрезал начальник. — Пойдемте со мной.

Последнее было адресовано мне, и я, плотнее прижав сумку, зашагала следом. Мужчина шел быстро, я едва успевала семенить за ним по растрескавшемуся полу, зажатая в тиски коридора с облупившейся краской на стенах. Навстречу нам вылетели еще два политари, которые чуть ли не волоком тащили парня с диковатым взглядом. Заметив начальство, один из них швырнул арестованного к стенке с такой силой, что чуть не отполировал его лицом грязные потеки на краске.

— Это о нем сообщали? — поинтересовался мужчина.

— О нем, — хмыкнул грузный толстяк, пока его напарник удерживал пытавшегося вырваться парня. — Застукали у дальних доков со всем снаряжением, даже костюм не успел разобрать.

От неожиданности я замерла. Мне доводилось слышать о ныряльщиках, которые погружаются на дно в поисках антиквариата и прочих вещиц, которые можно продать на черном рынке в частные коллекции очень и очень дорого. Собственно, они грабят затопленные дома, забирая ценные вещи, которые на суше коллекционируют те, кто бесится с жиру. Таким образом ныряльщики зарабатывают себе на жизнь, но этой же самой жизнью здорово рискуют.

— Доплавался, в общем, — подвел итог толстяк политари. — Скоро за ним приедут.

— Документы подготовили?

Меня поразило, как буднично прозвучал голос мужчины.

— Давно уже. С Подводным ведомством шутки плохи.

— Тогда сдавайте и занимайтесь делами. Весь холл провонял дерьмом. — Резко развернувшись, словно только что обо мне вспомнил, мужчина шагнул в сторону ближайшей двери — по всей видимости, своего кабинета.

Я шагнула за ним, и в этот момент политари оторвали парня от стены. Наши взгляды встретились, и я увидела, как расширились его глаза. Он смотрел так, словно узнал меня.

ЭТО ДЛИТСЯ МГНОВЕНИЕ, и я даже не успеваю удивиться. Парня дергают за капюшон и толкают вперед, зрительный контакт рвется.

— Пошел!

— Нисса! — Голос мужчины звучит со стороны кабинета, и я не сразу понимаю, что он обращается ко мне. Все потому, что смотрю в сторону арестованного и политари, которые ведут его по коридору, но он даже не пытается обернуться. — Нисса!

Последнее звучит уже раздраженно, и я поворачиваюсь к мужчине, стоящему у открытой двери.

— Мне кажется или у вас пропала сестра?

Киваю и прохожу внутрь: здесь гораздо теплее, чем снаружи, а стены выглядят более-менее сносно. В остальном это обычный рабочий кабинет, за исключением голографической доски, на которой мигает карта западной дуги Пятнадцатого круга. Светящиеся точки передвигаются по улицам, петляют между домов (видимо, наряды политари).

Мужчина резко дергает верхний ящик стола, так что чудом не срывает его с доводчика, а после кивает мне на диван. Видавший виды, с потрескавшейся кожей, этот диван стоит у дальней стены под портретом основателя Ландорхорна, пафосная надпись «Клянусь служить и защищать» занимает всю стену наряду с дипломами, особая полочка выделена под награды. Дж. К. Ронгс, успеваю прочесть я, перед тем как мужчина подходит ко мне. Оказывается, он уже закурил, и едкий дым проникает мне в легкие, вызывая желание зажать нос.

— Так, — говорит он и жестом указывает на диван, но я не сажусь. Потому что не представляю, зачем мне садиться на диван, если заявление удобно заполнять за столом.

Кажется, он понимает ход моих мыслей, потому что раздраженно хмурится и затягивается еще глубже, выпуская кольца вонючего дыма.

— Вы говорите, у вас пропала сестра, нисса…

— Мэйс. Вирна Мэйс.

— Вирна, — повторяет он мое имя, прищурившись, и мне едхово не нравится его взгляд, потому что мужчина смотрит мне не в глаза, а куда-то в район выбившейся из заколотых волос пряди, упавшей на грудь. — Тебе уже объяснили, что мы начинаем розыск совершеннолетних не раньше чем через неделю после исчезновения?

— Объяснили, но моя сестра никогда не…

— Понимаю. — Он перебивает меня раньше, чем я успеваю договорить. — Загруженность у нас сейчас по самую макушку. Ну, вы видели, что творится.

Политари кивает в сторону закрытой двери, и я киваю в ответ. В холле действительно головастика негде кинуть, и это притом что сейчас раннее утро. Я смотрю на него, понимая, что должна думать о Лэйси, но думаю о том странном парне, о ныряльщике, которого уже не ждет ничего хорошего, и вспоминаю его взгляд. Почему он так на меня смотрел?