Последняя игра - Дэвид Эддингс Страница 9

– Думаю, мы все могли бы выпить за это. – Недракподнял свою кружку с элем. – А вы находите что-нибудь, ради чего стоитрыться там, наверху, в горах?

Силк покачал головой:

– Чуть-чуть. Мы разрабатывали русла ручьев в поискахзолотого песка. У нас нет оборудования для того, чтобы пробивать в скалахшахты.

– Вы никогда не разбогатеете, сидя на корточках у ручьяи промывая гравий.

– Мы не сидим, мы бродим, – пожал плечамиСилк. – Может быть, в один прекрасный день наткнемся на хорошую россыпь исоберем достаточно, чтобы купить какое-никакое оборудование.

– А когда-нибудь, возможно, пойдет и пивной дождь.

Силк рассмеялся.

– А не думали ли вы когда-нибудь о том, чтобы взятьсебе еще одного компаньона?

Силк покосился на небритого недрака.

– Вы раньше бывали там, наверху? – спросил он.Недрак кивнул:

– Достаточно часто, чтобы убедиться, что это мне ненравится. Но думаю, служба в армии понравилась бы мне гораздо меньше.

– Давайте возьмем еще выпивки и поговорим обэтом, – предложил Силк.

Гарион откинулся на скамье, уперевшись плечами в грубуюбревенчатую стену.

Недраки уже не кажутся такими плохими, когда вы проникнетесквозь грубость их природы. Они отличаются грубой речью и несколько угрюмымилицами, но у них, кажется, нет той ледяной враждебности к посторонним людям,которую Гарион заметил среди мергов.

Он задумался над тем, что сказал недрак по поводу королевы.Гарион быстро отбросил мысль о том, что любая королева, пребывающая в Райве,может приобрести такую власть. Оставалось тогда – только тетя Пол. Сведениянедрака могли быть немного неточными, но в отсутствие Белгарата тетя Пол моглавзять на себя власть, хотя это на нее не совсем похоже. Что же могло тамслучиться такое, что побудило ее прибегнуть к таким крайностям?

Чем ближе к вечеру, тем пьяных в таверне становилось всебольше. Повсюду возникали драки – хотя они обычно сводились к тому, что ихучастники толкали друг друга, поскольку лишь немногие в комнате были достаточнотрезвы, чтобы нанести серьезный удар. Недрак за их столом продолжал пить, и вконце концов голова у него упала на сложенные руки, и он принялся храпеть.

– Думаю, мы узнали здесь почти все, что можно, –спокойно заключил Белгарат. – Давайте смываться. Исходя из того, чторассказал наш друг, не думаю, что следует оставаться на ночь в этом городе.

Силк кивнул в знак согласия, и все трое поднялись из-застола и стали пробираться сквозь толпу к боковой двери.

– А не хотите ли прихватить кое-какие припасы? –спросил драсниец.

Белгарат покачал головой:

– У меня такое чувство, что нам следует убиратьсяотсюда как можно скорее.

Силк бросил на него быстрый взгляд, и трое путешественниковотвязали лошадей, вскочили в седла и выехали на покрытую красной грязью улицу.Они продвигались шагом, чтобы не вызывать подозрений, но Гарион ощущал оструюнеобходимость оставить позади эту грубую, грязную деревню. В самом воздухечувствовалась какая-то опасность, а золотистое солнце раннего вечера, казалось,было прикрыто как бы невидимой тучей. Проезжая мимо крайнего дома деревни, ониуслышали за спиной тревожный крик, доносившийся откуда то из центра города.

Гарион быстро обернулся и увидел десятка два всадников вкрасных туниках, скакавших галопом к таверне, которую путешественники толькочто покинули. Ярко разодетые чужаки ловко спрыгнули с лошадей и сразу жеперекрыли все входы и выходы, чтобы отрезать возможные пути бегстванаходившимся внутри.

– Маллорийцы! – прохрипел Белгарат. –Держитесь ближе к деревьям. – И вонзил каблуки в бока лошади. Они галопомпересекли заросший сорняками и покрытый мусором пустырь, который окружалдеревню, и добрались до леса. Позади не слышались крики преследователей:таверна, очевидно, содержала достаточно рыбы, чтобы наполнить сеть маллорийцев.Из безопасного убежища под раскинувшимися кронами деревьев Гарион, Силк иБелгарат наблюдали, как из таверны выводили печальную вереницу недраков,скованных вместе за лодыжки, и выстраивали их в красной уличной грязи передбдительным оком вербовщиков из Маллории.

– Похоже, что в конце концов наш друг присоединился кармии, – заметил Силк.

– Лучше он, чем мы, – ответил Белгарат. – Мы,возможно, были бы несколько неуместны среди энгаракской орды. – Онпокосился на красный диск заходящего солнца. – Давайте двигаться: дотемноты у нас остается всего несколько часов.

Похоже, что военная лихорадка свирепствует в округе, а я нехотел бы подхватить ее.

Недракский лес был не похож на арендийский, расположенныйдалеко к югу.

Разница между ними сразу бросалась в глаза, и Гарионупонадобилось несколько дней, чтобы осознать ее. Прежде всего, тропинки, покоторым они ехали, были едва заметны и совершенно не протоптаны. В арендийскомлесу следы человека виднелись повсеместно. Здесь же человек оказывалсяпришельцем, чуждым этому краю. Кроме того, лес в Арендии был не безграничен, а этотокеан деревьев простирался до самого дальнего края континента, и стоял он так ссамого начала мира.

Лес был полон жизни. Рыжевато-коричневый олень мелькал средидеревьев, огромный лохматый бизон с загнутыми черными рогами, блестевшими каконикс, пасся на полянах. Однажды тропу перед ними пересек с рычанием иворчанием неуклюжий медведь. В подлеске суетились кролики, а серые куропаткивзлетали из-под ног с хлопаньем крыльев, от которого захватывало сердце. Прудыи реки изобиловали рыбой, ондатрами, выдрами и бобрами. Однако вскореобнаружились и более мелкие обитатели: москиты, которые были ненамного меньшеворобьев, и коричневые мошки, кусавшие все, что двигалось.

Солнце вставало рано и садилось поздно, усеивая темноеподножие леса пятнами золотистого света. Хотя стояла середина лета, жары неощущалось, а воздух был насыщен ароматами, свойственными северным лесам.

С тех пор как они вступили в лес, Белгарат, казалось, совсемперестал спать. Каждый вечер, когда усталые Силк и Гарион заворачивались вшерстяные одеяла, старый чародей исчезал в тени деревьев. Однажды, проснувшисьсреди ночи, Гарион услышал поступь лап, легко скользивших по усеянной листьямиполяне. Погружаясь снова в сон, он понял: то большой серебристый волк, которымобернулся его дед, рыскает по лесу, вынюхивая малейший намек на преследованиеили опасность.

Ночные блуждания старика были бесшумными, но они не прошлинезамеченными.