Проект «Омега» - Джеймс Паттерсон Страница 9

— Будешь знать у меня, поганец! — задыхается Надж.

Теперь быстро вверх. Вверх и вперед. В живот ему! На полной скорости — и головой. На сей раз промазывает Надж. И попадает не в живот, а ниже. Без звука ирейзер складывается пополам, а она, сложив топориком руки, отвешивает ему полной меркой сверху по шее.

— А-а-а! — Ангел кричит от боли. Надж оборачивается. Черное чудище схватило их младшенькую за обе руки, и она, тщетно стараясь вырваться, беспомощно барахтается в его стальных клешнях.

Надж бросается на помощь. Игги уже там. Ринулся на голос и подоспел первым. Надж, не разбирая куда, молотит ирейзера сзади. А Иг тем временем обеими ногами прыгнул ему прямо на руки. Отлично сработано! Ангел на свободе, а ирейзер с диким ревом отскочил футов на двадцать.

Отскочить-то он отскочил, но все равно придушенно воет. Это Тотал, впившись ему в ногу, по-прежнему яростно терзает его щиколотку, болтаясь в воздухе. Без крыльев, без страховки и без поддержки.

— Подхвати его быстренько, — шепнула Надж Ангелу. Та кивнула и упала футов на десять вровень с Тоталом. Ирейзер как сумасшедший трясет ногами. Но пес озверело рычит и, закрыв глаза, намертво сцепил челюсти. А по каким-то остаточным нечленораздельным звукам Надж догадывается, что он еще и ругается по-черному, как заправский матрос.

— Эй! Внимание! — вопит Газман. — Огонь!

Бок нестерпимо болит, и она почти теряет сознание от недостатка кислорода. Но опыт подсказывает, что, когда Газман или Игги кричат «Огонь!», нужно немедленно пригнуться и как минимум прикрыть голову руками. Поэтому, сложив крылья, Надж камнем падает вниз.

Пролетев по меньшей мере тридцать футов и снова развернув крылья, она отскакивает в сторону. У-уф! — это Газ отлетает от ирейзера. Ангел на лету ловит Тотала, Игги подхватывает Ангела, и все они разом взмывают вверх.

Внизу остаются пятеро ирейзеров. Надж прикинула, что с половиной они уже расправились. Ребра у нее, похоже, сломаны, и больше всего на свете ей хочется, чтобы Макс и Клык были рядом. И она ломает голову над…

Бабах! — в нее летят останки ирейзера.

— Крутняк! — кричит она. — Блеск! Классно! Ну, Газ, вы даете!

Надж передвинулась поближе к Игги. Сверху сыпется настоящий дождь из костей и праха взорванных ирейзеров, а внизу резко теряют высоту еще двое здорово изувеченных — одному недостает крыла, а другому ноги.

Но все это как-то странно…

— Мы ликвидированы, — непонятно откуда доносится до стаи механический голос. — Вы нас устранили. Но мы одни из многих. Нас тьма.

— Это роботы! — осеняет Игги. Он подхватывает слишком тяжелого для Ангела Тотала.

— Одни из многих. Нас тьма. Одни из многих. Нас тьма. Одни из многих. Нас тьма-тьмущая, — эхом откликаются снизу покалеченные ирейзеры.

Теперь и Надж видит, как постепенно затухают красные лампочки их глаз.

— Прикольно! — лихо сплевывает Газман. — Нам только дай. Мы любых гадов взорвем! Гадов взорвем! Гадов взорвем!

Уцелевшие ирейзеры сами, как запрограммированные, сложили крылья и скрылись из виду. Спустя изрядное время стая увидела внизу всплески пыли — это они, в конце концов, рухнули на дно каньона.

— Перемена тактики! Не дай Бог, мы соскучимся! — говорит Игги.

— Какая гадость! — Надж брезгливо стряхивает с себя осколки робота.

— Ты о чем думаешь? — сквозь потрескивание костра я едва слышу тихий голос Клыка.

«О том, что все было намного легче и проще, когда вы подчинялись моим командам», — уныло думаю я про себя.

— О том, как там ребята одни справляются…

— Не бойся, тот каньон никому не отыскать, ни с земли, ни с воздуха. А в случае чего, там и обороняться легко. Да и вообще, если все ирейзеры ликвидированы…

Клык вытащил из огня палку с нанизанным куском поджаристого кролика.

Правильно, догадливый мой читатель, мы поймали кролика и теперь собираемся его съесть. Ты, надеюсь, уже нарисовал себе эту картинку. И, надеюсь, можно не вдаваться в подробности и не описывать промежуточные — от поимки до съедения — детали. Видишь ли, если выживать, то выживать — и привередничать не приходится. Надеюсь, ты только в книжках будешь про это читать. А на собственной шкуре испытать тебе этого не придется.

Клык протянул мне палку, и я вгрызлась в горячее мясо. С довольной улыбкой размышляю, как быстро исчезают здесь всякие ненужные этикеты и правила. Меня даже смех разобрал.

— Ты чего?

— Помнишь, у Анны. Сиди прямо. Локти на стол не клади, зато салфетку клади на колени. Дождись, когда всем на тарелку положат. Помолиться не забудь и помногу в рот не запихивай. Что там еще было? Не рыгай и вилку держи в левой руке, а нож в правой.

Я обвела рукой пыльную пещеру, где, сидя у костра на корточках, мы зубами разрываем кролика.

По лицу Клыка пробегает тень улыбки:

— Все-таки кролик. А могла бы быть и пустынная крыса.

Ты, дорогой читатель, надеюсь, не недотрога и не привереда. А то давай, попробуй три дня без еды продержаться, особенно если ты биологическая аномалия, которой требуется три тысячи калорий в день как минимум. А потом посмотрим, что ты скажешь, если тебе предложат горяченькую, в собственном соку, крыску! Уверена, ты ее с потрохами и хвостом проглотишь. И даже без кетчупа.

Смотрю, как тени от костра играют на острых скулах Клыка, и думаю: мы выросли вместе. Никому я больше, чем ему, не доверяю. Мы одной веревочкой связаны. Почему же между нами вдруг какая-то трещина пролегла? Почему мы вдруг как чужие?

Отодвигаюсь от огня и прислоняюсь спиной к стене пещеры. Клык вытирает о джинсы руки и подсаживается ко мне поближе. Снаружи ночь, и звезды стерты с неба тяжелыми, медленно ползущими облаками. Дождь в этих краях бывает хорошо если три-четыре раза в год. Похоже, нам достался один из таких редких подарков. Где-то там моя стая? Тепло ли им? Не грозит ли им какая-нибудь опасность?

— Клык… Что мы с тобой здесь делаем?

— Ребята хотят, чтоб мы с тобой нашли место, где нам всем поселиться.

— А как насчет Школы и спасения человечества? — Мой вопрос — отличный пример моих всегдашних методов избежания конфронтаций и конфликтов.

— Нам надо эти игры забросить к чертовой бабушке, — мягко отвечает Клык. — Пора в этом уравнении вынести себя за скобки.

— Я не могу, — расстроенно признаюсь я. — Я просто должна докопаться до сути.

— Макс, ты можешь изменить свой образ мыслей. Я тебя уверяю, что можешь!

Его голос шелестит, как шелестят под ногами сухие осенние листья.

— Я не знаю как.

Горло у меня сжало, а в глазах начинает щипать. Обняв руками колени, прячу от Клыка лицо и понимаю, что плечи у меня начинают вздрагивать. Хочу назад, в стаю…