Башня над пропастью - Ян Ирвин Страница 98

Когда Магрета только пришла в крепость, недуги Иггура были едва заметны; однако со временем, особенно после создания Феламорой иллюзии, Иггур еле волочил за собой больную ногу так, что порой самому себе казался стариком. В такие периоды он говорил отрывисто, словно каждое слово давалось ему с трудом; становился заметен паралич, поразивший его лицо.

После нескольких дней одиночества Иггур снова начал искать общества Магреты. Они возобновили утренние и вечерние прогулки по стене крепости. Они были почти друзьями — пока Магрета не снимала очки. Но отношения между ними установились не настолько теплые, чтобы Иггур пришел к ней в постель.

Иггур был занят управлением завоеванными землями. Большая часть Империи уже покорилась, но в Туркаде, самом свободолюбивом городе новой Империи, Иггуру приходилось постоянно быть начеку. К тому же до него доходили сведения, что за морем, в Нилькеранде, Тиллан и его помощник Беренет собирали большую армию, готовясь к вторжению.

— Иггур, — сказала однажды Магрета.

— М-м, — рассеянно отозвался он, склонившись над картой Нилькеранда.

— Помнишь, как прошлой осенью ты держал меня в плену в Фиц Горго?

— Я вряд ли смогу это забыть.

Магрета колебалась. Уже целый месяц ей хотелось задать мучивший ее вопрос, но она все откладывала.

— Однажды ты пообещал мне, что, если я расскажу тебе, где Фелимора и зачем ей нужно Зеркало, ты поведаешь мне о том, кто мои родители, что с ними случилось и почему они стали позором для феллемов.

Он напрягся, по-прежнему не отрывая взгляда от карты.

— Ты отказалась выполнить мою просьбу, — холодно ответил Иггур.

— Я не могла выдать мою госпожу — ты понимаешь? Теперь все изменилось, и я тебя снова спрашиваю об этом.

— Это для тебя важно?

— Ты же знаешь! Я ничто без этого — у меня нет ни родителей, ни семьи, ни предков. Я должна знать!

— Ты всю жизнь служила Феламоре. Почему ты не поинтересовалась своим происхождением у нее?

— Я быстро научилась не задавать подобных вопросов. Тема моих родителей была постыдной, и ни один феллем никогда об этом не говорил. Иггур, ты должен мне сказать!

— Прости, — ответил он. — Я не могу. В то время я полагал, что знаю. Это была одна из вещей, которые стали мне известны при помощи Зеркала.

— Полагал? Что ты имеешь в виду?

— Оно не зря называется Кривым Зеркалом, — сказал Иггур, все еще не глядя на Магрету. — С тех пор я понял, насколько оно обманчиво. Ничему из того, что показывает Зеркало, нельзя доверять. Помни об этом, если тебе когда-нибудь еще придется держать его в руках. Оно лживо! — И с этими словами, положив линейку на карту, Иггур вышел из комнаты.

«Как же так? — подумала в недоумении Магрета. — Ты годами использовал Зеркало, чтобы следить за своими врагами, — вот каким образом ты стал столь могущественным. Этого не случилось бы, если бы Зеркало только лгало».

Магрете не хотелось верить Иггуру: это подточило бы мечту, которую она лелеяла с тех пор, как взяла Зеркало в руки в Фиц Горго и оно ожило в ее руках. Оно взывало к ней, предлагая окунуться в новый мир, другую жизнь, в которой она не будет в рабстве ни у Феламоры, ни у кого-либо другого.

Однако Магрета не верила и в то, что Иггур говорит неправду. Больше она не поднимала этой темы, но была полна еще большей решимости, чем когда бы то ни было, узнать, кто она такая.

— Значит, ты больше ничего не слышал о Каране? — спросила Магрета Иггура, когда они встретились за обедом.

Слухи о Каране доходили до Туркада из Ганпорта, а позже — из Грейнвиса, с ней связывали подозрительный недуг хлюна Зарета. Шпионы Иггура проследили Мендарка до Зиля, но там у Иггура не было никакого влияния. А вот о Тензоре и Зеркале не было никаких новостей — кроме того, что аркимы идут на север, что им удалось оторваться от погони и след их затерялся.

— Нет, после Грейнвиса ничего не известно. Правда, я знаю, что она направилась на север, затем — на восток. Надеюсь, новости появятся, когда вернутся мои скиты. У меня в той области есть несколько шпионов. Она замечательная девушка, эта твоя Карана.

— Даже более замечательная, чем ты можешь себе представить, — рассеянно пробормотала Магрета.

Иггур вздрогнул, затем поставил свой бокал с вином и, взяв Магрету за плечи, притянул к себе. Он даже не побоялся заглянуть ей в глаза.

— Ты мне не все о ней рассказала, — настороженно произнес он. — Что это?

— Ничего, — ответила она, удивившись, что возбудила его любопытство.

Но Иггур не сдавался.

— Чего же я не знаю о Каране? — допытывался он. — Разве мы с тобой не… друзья? Я бы не стал скрывать от тебя подобных секретов.

«Разве? — подумала она. — Я не так уж наивна. Возможно, и скрываешь». Однако, несмотря на всю противоречивость ее чувств к нему, Иггур занимал особое место в ее жизни, и Магрете хотелось сделать ему приятное, помочь хоть чем-нибудь.

— Я не могу тебе сказать. Секреты Караны не мои, и я не могу их выдать.

— Но, Магрета, неужели ты мне не доверяешь? — Девушка вспомнила, что уже выдала один секрет Караны: когда ее пытали вельмы, она открыла, что Карана — двоекровница. И Карана ужасно пострадала из-за этого. Ничто не заставит ее снова причинить вред подруге.

— Мне нечего добавить. Если бы ты действительно меня любил, то не заставлял бы предать друга.

— А если бы ты доверяла мне, ты бы не скрывала от меня важный секрет, — отрезал Иггур.

— Ты просто хочешь ее использовать, — сказала Магрета, обиженная и разочарованная. — Люди для тебя — всего лишь вещи, и когда они тебе больше не нужны, ты их просто выбрасываешь. — Круто повернувшись, Магрета вышла из кабинета и поднялась в свою комнату.

Магрета постоянно расспрашивала Иггура о Рульке. Сначала Иггур охотно говорил о своем враге, но по мере того как возрастал ее интерес к этой теме, росло и его беспокойство.

«Почему ее это так волнует? Говорит ли в ней кровь каронов? Мне бы нужно поподробнее разузнать о Каране, да и о Магрете тоже», — подумал он. И вдруг спохватился, что ответ на его вопросы находится у него в руках. Феламора! А она сейчас в его власти.

Теперь Иггур ощутил, что Феламора могущественнее его. Он бы никогда не мог надеяться выпытать у нее правду, если бы она была здорова: ведь ее иллюзии могли свести с ума любого. Однако Феламора уже целый месяц лежала в постели. Он понимал, что она утратила свою силу.

Иггуру было известно, что узы долга, связывавшие Магрету с Феламорой, по-видимому ненавидевших друг друга, все еще крепки. Магрета яростно реагировала на любую угрозу своей госпоже. Она не могла иначе.

Поэтому на следующий день, дождавшись, когда Магрета уйдет в город, Иггур пробрался в комнату Феламоры. Та лежала на постели без чувств. Она показалась Иггуру старухой, которая вот-вот умрет. Бесцветные волосы разметались по подушке, как влажный мех. Кровь медленно пульсировала под прозрачной кожей.