Пересвет. Инок-богатырь против Мамая - Виктор Поротников Страница 10

Пересвету было ведомо, что в литовском войске имеются блудницы, торгующие своим телом, поэтому он осторожно поинтересовался у Малены, не подбивает ли ее Росана зарабатывать деньги столь постыдным способом.

— Ой, ну что ты! — стыдливо отмахнулась Малена. — Росана на такое не способна, да и у меня голова соображает, слава богу. Этих легких денег нам не надо, здоровье дороже! Мы ведь с ней хотим замуж выйти честь по чести, детей нарожать от супруга, а не во грехе. Чем мы с Росаной занимаемся? Еству приготовляем для ратников. — Малена кивнула на лукошко с просом в своих руках. — Едоков-то под Ольгердовыми знаменами многие тыщи, всем горячей пищи хочется.

— Как тебя разыскать? — спросил Пересвет, видя, что Малена явно куда-то спешит.

— Возок наш укрыт зеленой холстиной с двумя широкими красными полосами, он один такой во всем обозе, — торопливо проговорила Малена, удаляясь от Пересвета по широкому проходу между палатками. — Лучше приходи после полуночи, когда все вокруг спать улягутся. А то ведь мне дурной славы не надо, младень.

Сделав прощальный жест рукой в белой рукавице, Малена припустила быстрым шагом туда, где стояли шатры воинов из дружины Скирмунта. Беличья шубейка была ей чуть коротковата, отчего ее статная фигура в длинном до пят платье издали казалась выше ростом.

Кое-как дождавшись полуночи, Пересвет осторожно выбрался из палатки, стараясь не потревожить сон молодших гридней из своей полусотни. Он шел по хрустящему истоптанному снегу, надвинув шапку на самые брови и кутаясь в плащ, подбитый волчьим мехом. Из палаток, стоявших длинными рядами, тут и там доносились сонные бормотания и могучий храп ратников. Костры уже догорели и погасли; военный стан был озарен лишь голубоватым призрачным светом ущербной луны. Изредка из огороженных жердями загонов раздавались громкие всхрапывания лошадей.

Пересвет пробирался по спящему становищу, озираясь по сторонам. Ему не хотелось, чтобы его случайно заметил в столь поздний час кто-нибудь из брянских дружинников или кто-то из людей Вигунда Ольгердовича, полк которого тоже находился в арьергарде. Пересвету волей-неволей приходилось блюсти свой моральный облик, ведь его дома ожидает невеста. И все же Пересвета сильно тянуло к Малене, это походило на дурман или наваждение. Он отважился пойти к ней, лишь поборов собственные угрызения совести. Пересвет сознавал, что встал на греховный путь, но ничего не мог с собой поделать.

Оказалось, что Малена ждала Пересвета. Она сидела на облучке возка, засунув обнаженные кисти рук в рукава своей беличьей шубейки. Вместо платка на голове у нее была круглая шапочка. Малена первая увидела Пересвета, крадущегося между возами на полозьях. Подскочив к нему, Малена сделала знак рукой, мол, соблюдай тишину и ничего не говори!

Затащив Пересвета под низкий закругленный полог крытого возка, Малена шепотом сказала ему, что светильника у нее нет, поэтому свидание их будет проходить в полном мраке. Дабы сберечь внутри крытых саней хоть какое-то тепло, Малена тщательно закрыла бараньей шкурой узкий дверной проем.

Пересвет не мог видеть Малену. Он лишь чувствовал ее теплое дыхание на своих губах, легкие прикосновения ее пальцев на своих щеках и шее, ее густые распущенные волосы, которых он то и дело касался лицом и руками, крепко обнимая Малену. Сначала они долго целовались, жадно и страстно соединяясь устами, все время действуя на ощупь, как слепые. Потом густой непроглядный мрак, заполнивший тесное внутреннее пространство крытого возка, наполнился блаженными стонами и вздохами, когда двое любовников увлеклись самым сладостным из бесстыдств.

Уже расставаясь, Пересвет и Малена вдруг осознали, что они не успели ничего толком сказать друг другу.

— Ну вот, согрешили и вновь расстаемся, — усмехнулась Малена, поправляя свои растрепанные волосы. — Увидимся ли еще?

Они стояли на снегу возле возка, смущенные и неловкие. Их молодые тела, укрытые наспех наброшенной одеждой, еще горели жаром после недавних любовных объятий.

— Конечно, увидимся! — негромко промолвил Пересвет. — Во всяком случае, я хочу этого!

— И я хочу! — тут же отозвалась Малена, уткнувшись румяным лицом в грудь Пересвета.

— Пора мне уходить, Малена, — сказал Пересвет. — И ты ложись спать. Подъем завтра будет ранний.

Поцеловавшись на прощание, гридень и служанка расстались.

Вскочив на облучок саней, Малена проводила взглядом красную парчовую шапку Пересвета, которая, удаляясь, маячила над санями с поклажей, пока не исчезла среди шатров и палаток.

Соскочив с облучка на снег, Малена вдруг увидела свою подругу Росану, которая возникла как из-под земли.

— Ох, и продрогла я, милая, ожидаючи, когда вы намилуетесь! — с притворным негодованием проговорила Росана, кутаясь в овчинный тулупчик. — Слыша твои охи и стоны, подружка, мне даже завидно стало. Вот бы мне такого молодца, сильного и красивого! Отбить его у тебя, что ли?

Малена молча сунула под нос Росане свой маленький крепкий кулачок, беззлобно обронив:

— Токмо попробуй, подруга!

— Все едино зря ты на него облизываешься, милая. — Росана подавила грустный вздох. — Он-то боярич, а ты простолюдинка.

— В жизни всякое бывает, — заметила Малена. — Порой смерд боярышню под венец ведет, порой и боярич на крестьянке женится.

— Сказала ты ему, что дитя от него ждешь? — тихо спросила Росана, мягко обняв подругу за плечи.

— Не сказала, — еле слышно ответила Малена. — Скажу, когда война закончится.

— Ладно, пошли спать! — Росана взяла Малену за руку, потянув ее к возку на полозьях, укрытому плотным зеленым пологом с двумя широкими красными полосами.

Пересвет дивился погоде, стоявшей на побережье Куршского залива. Февраль только начался, а в окрестных лесах и на лугах уже начал таять снег. С моря, до которого было не более трех верст, веяло теплым влажным ветром. Воздух, напоенный запахом сосновой хвои, светло-голубое небо, горячие лучи солнца — все это радовало Пересвета, ощущавшего раннее дыхание весны. Здесь, на Балтике, зимняя пора была короче, нежели в Брянском полесье.

«У нас на Руси в феврале еще морозы трескучие стоят, без рукавиц из дому не выйдешь, — переговаривались между собой гридни из брянской дружины, — а тут, глядите-ка, теплынь, ручьи вот-вот побегут! Дивное место эта Пруссия!»

Однако «дивная» Пруссия встречала литовско-русские полки неприветливо. Деревни немецких поселенцев, мимо которых проходило войско Ольгерда и Кейстута, стояли пустые. Жители этих сел прятались в лесах или укрывались за стенами близлежащих замков. За более чем столетнее пребывание крестоносцев на здешних землях пруссы, коренное население этих мест, было почти полностью истреблено. Немцы под стягами Тевтонского ордена проводили насильственную христианизацию язычников-пруссов, тех, что уцелели после длительных войн и Великого восстания. Участь немногочисленных уцелевших пруссов была незавидна, в немецкие города их не пускали, им приходилось работать в каменоломнях, на валке леса, гнуть спину на мельницах и в хозяйствах немецких колонистов.