Дневник Верховского - Юрий Сафронов Страница 10

Премьер Н. Пашич, которого в среде «черноруковцев» называли обидным прозвищем «Иуда», не пользовался популярностью у сербского общества. Во всяком случае, Верховский это отмечал, описывая реакцию зрителей белградского кинотеатра при появлении на экране Пашича (С. дн. 2.II).

Смещения Пашича безуспешно добивались лидеры «Черной руки», видя в нем серьезное препятствие для проводимой ими на тот момент политики. Несомненно, что Пашичу нужно было заручиться поддержкой всесильного российского императора.

Сербская газета «Самоуправа» 31 января (13 февраля) 1914 года писала по случаю возвращения Пашича и наследника королевича Александра из России в Белград: «…Император, царский дом, политические деятели оказали нашему наследнику сердечное внимание, а сербский премьер удостоился особого благоволения великого славянского Царя…».

Переходя к политическим переговорам в Петербурге, газета писала, «что переговоры покрыты тайной, однако, имея в виду непрестанное стремление России к сохранению мира, в чем не может быть никакого сомнения, переговоры эти касались мер достижения означенной цели». По поводу различных комментариев относительно стремления России к возобновлению Балканского союза, газета писала, «что только такой союз мог бы твердо обеспечить мир и спокойствие всей Европы. К сожалению, в силу слишком сильного возбуждения народных чувств, после последних войн, комбинация эта пока неосуществима, но существующая солидарность Румынии, Сербии, Греции и Черногории и их дружественные отношения служат прочным залогом сохранения установленного бухарестским договором равновесия, и противодействует возможным покушениям на незыблемость мира». В заключение газета писала, что переговоры в Петербурге в этом направлении имели важное значение. «Результатом их могут быть вполне довольны все истинные сторонники мира и спокойствия на Балканах» [50].

В то время дипломатическое и военное ведомства Российской империи конфликтовали друг с другом в области разведки, политики и стратегии на Балканах, но при этом одинаково не имели цельного подхода к проблеме спора между Сербией и Болгарией. Даже самые решительные офицеры-генштабисты питали иллюзии относительно возможности компромиссного решения македонского вопроса и сербо-болгарского примирения. В российской дипмиссии в Белграде в судьбоносном 1914 году также не было полного единомыслия в вопросе проводимой политики, и Верховский отмечал это в своем «Сербском дневнике».

В художественной литературе (например, у В. С. Пикуля в книге «Честь имею») встречалось даже такое, совсем уже крайнее предположение, что вокруг российского посланника Гартвига крутились, под его руководством, «бесы и бесенята», и что в связи с этим в высших правящих сферах России вполне могла зародиться идея установления негласного контроля за политической и военной ситуацией как в Сербии, так и в русском представительстве. Для такого «контроля» и был якобы командирован цензор-ревизор [51].

Можно считать простым совпадением, что на следующий день после встречи государя императора Николая II с Н. Пашичем, в Белград «по высочайшему соизволению» был откомандирован бывший личный камер-паж императора, Генерального штаба капитан Александр Верховский.

Император Николай II с 25 марта до 5 июня 1914 года находился с семьей на отдыхе в Крыму, и ничто не предвещало скорого наступления катастрофических событий…

Командировке Верховского в Сербию в 1914 году предшествовали важные исторические события на Балканах. Чтобы убедиться в правоте высказывания Бисмарка о Балканах, как о «пороховой бочке Европы», достаточно вкратце ознакомиться с историей Сербии, как в Высших учебных заведениях императорской России:

«В 1371 году первая большая битва христианского войска с турками на реке Марице кончилась победой турок. Еще серьезнее была знаменитая Косовская битва 28 июня 1389 года на Косовом поле, в которой пали князь Лазарь и султан Мурад. Исход битвы, в начале нерешительный, в конце оказался для сербов неблагоприятным, но и турки были потрясены этой борьбой. Поэтому Косовская битва еще не была концом сербской независимости. Сербы вынуждены были, правда, признать верховное господство турок, стать к ним в вассальные отношения, но они сохранили свою династию, сохранили свое управление, и при Стефане Лазаревиче Сербия переживала времена благоденствия сравнительно с близким прошлым… Несмотря на это, политические условия складывались для сербов все более и более неблагоприятно. Оправившись от временных затруднений, турки продолжали завоевания на Балканском полуострове. В 1459 году взято было Смедерево, где жил последний сербский деспот, и этим положен был конец независимости Сербии. Подобным же образом шли дела и в Боснии с Герцеговиной. В 1463 году Босния подпала под турецкое иго. Немного дольше продержалась Герцеговина, присоединение которой относится к 1481 году. После этого свободным оставался только небольшой сербский уголок – нынешняя Черногория, которую спасли от порабощения неприступные горы и владыки, соединившие в своем лице светскую и духовную власть и отстоявшие на Черной горе сербскую свободу от всех попыток турок подавить ее…

В культурной жизни сербского народа и в создании новой сербской литературы очень важную роль сыграло переселение значительной части сербов с Балканского полуострова в пределы Австро-Венгрии.

Сербские колонии находились в Венгрии еще в средние века. С начала ХV века, когда турки постепенно разрушили старое сербское государство, сербы начали в больших или меньших размерах переселяться на другую сторону рек Савы и Дуная. Главное переселение относится к концу ХVII века. После того, как турки были отогнаны от Вены, австрийский император Леопольд I, поддержанный денежными средствами католической Европы, в союзе с Польшей, Россией и Венецианской республикой в 1684 году начал священную войну против турок. Битвы происходили в южной Венгрии, Славонии, Сербии, Далмации и Старой Сербии, большей частью в сербских краях. Сербы, уже три века страдавшие под турецким игом, надеялись, что настало время их полного освобождения, взялись за оружие и присоединились к австрийскому войску.

Но когда австрийцы были остановлены и австро-венгерское войско после целого ряда неудач в Старой Сербии начало отступать, положение сербов оказалось чрезвычайно тяжким. Турки не могли простить неверной расе восстание против их владычества и оказанную ею австрийцам помощь. Сербы переживали дни страданий и испытывали настроение, в сильных выражениях охарактеризованное в одной записи 1690 года: “Ох, ох, ох, увы мне. Лютый страх и беда были тогда; мать разлучали от детей, от сына отца; молодых брали в плен, старых рубили или душили. Тогда люди призывали на себя смерть, не дорожили жизнью, чтобы избавиться от проклятых турок и татар. Увы мне, туча лютая”.

Среди таких ужасных условий лучшие люди сербского народа, стоявшие во главе народного восстания, народные вожди, священники, монахи, горожане, население равнин и придорожных местностей, не выдержали и, спасаясь от мести турок, покинули родину. В числе 100 000 человек, предводимых патриархом Печским Арсением III Черноевичем, они перешли в Венгрию в плодородные и опустевшие равнины, с которых ранее разбежалось из страха перед турками мадьярское население. Австрийские военные власти поддержали это выселение, рассчитывая, что воинственный, привыкший к борьбе с турками народ сербский будет наилучшим оплотом южной границы монархии от турецких нападений.