Таинство любви сквозь призму истории. Отношения мужчины и женщины с библейских времен до наших дней - Барбара Картленд Страница 10

Если можно делать обобщенные выводы о большой стране, где постоянно совершались смешанные браки с покоренными и союзническими народами и которая развивалась, процветала и гибла на протяжении многих столетий, то типичную римскую женщину придется назвать либо скучной, либо развратной.

Римская история изобилует рассказами о чудовищной жестокости ее властителей, но в своих мужчинах она воспитывала благородство.

Даже делая скидку на политическое и социальное бесправие римских женщин, примечательно весьма незначительное число благородных дам, а прожившие более или менее честную жизнь были, кажется, скорее глупыми, чем сознательно честными. Они просто не обладали животным умом для злодейских деяний Мессалины или Поппеи.

Римское общество основывалось на рабовладении, и не только господа, но и хозяйки безобразно обращались с рабами.

Представители высших классов, хорошие и дурные, отличались жестоким садизмом.

Ювенал, игравший для своего времени роль Кассандры и Хикки 10, недвусмысленно это описывает:

Стоит труда изучить хорошенько, что делают жены, Чем они заняты целые дни. Если ночью ей спину Муж повернет – беда экономке, снимай гардеробщик Тунику, поздно пришел носильщик будто бы, значит, Должен страдать за чужую вину – за сонливого мужа: Розги ломают на том, этот до крови исполосован Плетью, кнутом (у иных палачи нанимаются на год). Лупят раба, а она себе мажет лицо да подругу Слушает или глядит на расшитое золотом платье; Порют – читает она поперечные строчки на счетах; Порют, пока палачам изнемогшим хозяйка не крикнет Грозное «вон!», увидав, что закончена эта расправа 11.

Нежная любовь имела мало шансов расцвести в подобной атмосфере. Мужчина, привыкший считать развод и адюльтер нормальным жизненным явлением, и женщина, чьи понятия о развлечении сводились к наблюдению за стаей диких зверей, разрывающих в клочья величественного полуобнаженного гладиатора, вряд ли были знакомы с приятными ласками даже простой любви.

Почти все нам известное о латинской любви связано с знаменитостями. Вряд ли простым людям, по крайней мере городским, успешнее удавалось переводить любовь в высокий план, чем их известнейшим соотечественникам.

Практически все тонкости образа жизни принесли в Рим греки, рабы или бывшие рабы, служившие в римских семьях профессиональными учителями, врачами, секретарями, экономами.

Простым людям приходилось довольствоваться рабским трудом полудикарей. Может быть, представлению среднего человека о романтическом рае отвечал бордель. Чуть ли не на каждой римской улице стоял дом, помеченный знаком алого фаллоса.

Грубость римской любовной жизни усиливалась фактическим признанием разврата и промискуитета 12 не моральными прегрешениями, а едва ли не добродетелями.

Заимствовав греческую Афродиту, богиню безнравственности, римляне превратили ее в Венеру, богиню распутства. Показательно, что ее храмы были крупнейшими и самыми многочисленными в каждом построенном или оккупированном римлянами городе.

Похоже, Венера поощряла обман и интригу как самую суть вдохновенной любви. Большинство римских великих любовных историй связаны с похотью к чужой жене.

Волновало в них не предчувствие обнаружения этого мужем, а интерес жены к одному или многим мужчинам помимо любовника. Конец обычно циничен: женщина дарит своей благосклонностью почти любого желающего, или мужчине все это надоедает и он находит другую женщину, достойную домогательств, с разумной уверенностью в успехе.

Подобная атмосфера не годится для бессмертной любви. В страсти одновременно смешиваются желание и ненависть. Классический любовный поэт Катулл так описывал отношение римлян к любви:

Да! Ненавижу и все же люблю! Как возможно, ты спросишь? Не объясню я. Но так чувствую, смертно томясь.

(Пер. А.Н. Пиотровского)

Несомненно, римские женщины очень старались выглядеть привлекательно, но исключительно для любовников. Ювенал писал о богатой женщине:

Что может быть несноснее, чем… богатая баба. Видом противно лицо, смехотворно, от множества теста Вспухшее все, издающее запах Поппеиной мази, - Губы марает себе несчастный муж в поцелуе. С вымытой шеей она к блуднику лишь пойдет: разве дома Хочет казаться красивой она? Блудникам – благовонья! Им покупается все, что пришлют нам инды худые. Вот показала лицо и снимает свою подмалевку, - Можно узнать ее; вот умывается в ванне молочной. Ради которой она погнала бы ослиное стадо Даже в изгнание вплоть до полярных Гипербореев. Это лицо, что намазано все, где меняется столько Снадобий разных, с припарками из подогретого теста Или же просто с мукой, – не лицом назовешь ты, а язвой.

По свидетельству Плиния, почти миллион в год уходил на Восток на покупку духов и драгоценностей для изысканного туалета римской дамы.

Он также негодует на новые костюмы, заимствованные с острова Кос и шокировавшие старомодных римлян, замечая, что эти шелковые одежды нельзя назвать одеждами, ибо они не защищают ни тело, ни скромность женщины, которую вполне можно считать голой. И добавляет, что покупают их за большие деньги в неизвестной стране исключительно для того, чтобы женщины могли продемонстрировать всему миру столько же, сколько демонстрируют в спальне любовникам.

Городские бани (термы) были отлично известным местом встреч тайных любовников и в целом ассоциировались с распущенностью и аморальностью всех сортов. Допускалось совместное купание, причем купальные костюмы носили только женщины. Естественно, признает Плиний, «бывали предосудительные случаи».

Ювенал оставил описание культа Bona Dea – Доброй богини. Кажется, эта богиня была чисто женской, почитаемой женщинами. Во время ритуалов в ее честь хозяину следовало уйти из дому, оставив женщин одних.

Ювенал сокрушается о падении римской религии, возлагая вину за это на безрассудную эмансипацию предающихся пьянству женщин:

Нежит богатство, – оно развратило роскошью гнусной Все поколение: нет забот у прелестницы пьяной; Разницы меж головой и ногами своими не видит Та, что огромные устрицы ест в полуночное время, В час, когда чистый фалерн дает благовониям пену, Пьют из раковин все, когда потолок закружится, Лампы двоятся в глазах, а стол вырастает все больше.

Вот еще сцены, которые устраивали почитательницы Bona Dea: