Битва дипломатов, или Вена, 1814 - Дэвид Кинг Страница 10

В отличие от других стран, представленных на мирной конференции, Британия все еще находилась в состоянии войны — воевала за океаном с молодой республикой Соединенных Штатов. Американцы назвали этот конфликт войной 1812 года, хотя в британской истории он не получил никакого определения, затерявшись в общей войне с Наполеоном. Тем не менее сражения происходили на многих фронтах в Канаде, на Великих озерах, в Атлантике. За несколько недель до приезда Каслри в Вену британские войска высадились в Чизпике, сожгли дотла Вашингтон, уничтожили казначейство, Библиотеку конгресса и даже президентский дворец. Джеймс и Долли Медисон бежали, и войне не было видно конца.

Хотя внимание британцев отвлекали и Европа, и Америка, Лондон отдавал предпочтение конференции в Вене. Нация лорда Каслри завоевала огромный авторитет как единственная держава, от начала до конца противостоявшая Наполеону, иногда и в одиночку. Британцы располагали самым большим в мире военно-морским флотом, богатейшей экономикой и колониальными владениями, отмеченными на карте земного шара от Южной Африки до Индии. Во время войны они успели отобрать колонии у французов и их союзников. Все это делало их сильными на переговорах в Вене.

Британцы рассчитывали обеспечить безопасность мореплавания, то есть решить центральную для них проблему, важную для военно-морского флота и послужившую одной из причин войны с Соединенными Штатами. Каслри намеревался добиться того, чтобы равнины и низины побережья, известные теперь под названием Бельгия, никогда не попадали в руки враждебного государства. Это означало, что они не должны принадлежать и Франции. Порт Антверпен он считал потенциальным плацдармом для вторжения на острова, «заряженным пистолетом, приставленным к виску Англии».

Лорд Каслри настаивал на том, чтобы Антверпен и всю Бельгию передать новому королевству Нидерланды, чей монарх Вильгельм I Оранский был добрым союзником Британии. Он уже получил определенные гарантии на этот счет. Передача территорий обусловлена в секретном приложении к Парижскому договору, оставалось только все формально подтвердить подписями, невзирая на возможные возражения со стороны бельгийцев.

Каслри выступал за поддержание равновесия сил. По его убеждению, именно такая политика могла способствовать недопущению войны. Она отвечала и торговым интересам Британии, островной державы, стремившейся превратиться в «мастерскую всего мира».

По мнению Каслри и других политиков, включая его наставника бывшего премьер-министра Уильяма Питта, ни одна держава или группа держав не должны доминировать на континенте. Если кто-то надумает претендовать на господство в Европе, то Британия вмешается и восстановит «справедливый баланс сил». Традиционно самая большая угроза равновесию сил исходила от Франции, которая нарушала его все последние сто пятьдесят лет. Теперь, после поражения Наполеона, появился новый потенциальный источник угрозы.

Каслри имел в виду Россию, союзницу Британии в последние годы войны. Несколько стран могли притворяться великими державами, но реальные шансы стать таковыми имелись лишь у Великобритании и у России. Безусловно, Россия была гигантом, она занимала на континенте огромное пространство, в семьдесят раз превышавшее территорию Британии. Она имела самую большую в мире армию и завладела значительной частью бывшей Французской империи, включая Польшу, Саксонию и Гольштейн, граничивший с Данией. Каслри тревожила перспектива усиления России, страны, чей престиж вырос благодаря громким победам, а правитель, похоже, не отличался скромностью.

В свое время Каслри учился в колледже Сент-Джонс Кембриджа, но бросил учебу, так и не получив степень. Он вернулся в Ирландию, в Станфорд-Лох графства Даун на северо-западе острова, где его в возрасте двадцати одного года избрали в ирландский парламент. Каслри быстро набрал политический вес — министр торговли, военный министр, глава внешнеполитического ведомства. Во всех своих ипостасях он проявлял исключительную самоуверенность и отвагу в борьбе с оппозицией. Лорд отличался упорством Уинстона Черчилля и упрямством, редко встречающимся среди государственно-политических деятелей.

Лорда Каслри можно назвать отцом-основателем современного британского Форин оффиса. Когда он возглавил министерство иностранных дел, Британия имела за рубежом шесть дипломатических миссий, и лишь одна из них не функционировала при правительстве, не находившемся в изгнании, тюрьме или в каком-нибудь другом затруднительном и униженном положении. После краха наполеоновской империи Лондон вновь начал открывать посольства в освобожденных странах. Каслри занял пост министра, как говорится, в урочный час — ему довелось назначить практически весь дипломатический корпус Великобритании.

Каслри вошел в историю и как первый британский министр иностранных дел, побывавший на континенте с официальным визитом — в январе 1814 года на завершающей стадии войны. Теперь, совершая второй визит на материк, лорд взял с собой одну из самых представительных делегаций — четырнадцать помощников и советников. Среди них, например, были неутомимый лорд Кланкарти, служивший прежде посланником в Гааге и хорошо знавший проблемы Нидерландов, и лорд Каткарт, бывший вояка и специалист по России, сумевший подружиться с царем. В делегацию входили также заместитель министра Эдвард Кук и личный секретарь Джозеф Планта; оба считались трудягами и преданными советниками.

Несколько выбивался из британского декорума сэр Чарльз Стюарт, тридцатишестилетний ветеран испанской военной кампании. Громогласный лорд Стюарт, помимо несносного характера, обладал таким чувством юмора, который больше подходил для казарм, а не для дворянских салонов, да и его дипломатические способности у многих вызывали либо недоумение, либо сомнение. Очень часто, пропустив несколько стопок, Стюарт начинал ходить кругами и выискивать, «кому бы дать в зубы». За ярко-желтые сапоги и экстравагантное поведение его прозвали «лордом Памперникель». Все думали, что он поехал послом в Вену только потому, что приходился сводным братом лорду Каслри.

Поселившись во дворце Кауница, Талейран начал объезжать посольства, разбросанные по всему городу. На его визитной карточке появился новый титул — князь де Талейран; этой чести его удостоил король Людовик XVIII перед отбытием из Парижа. Министр иностранных дел Франции не мог больше носить титул князя Беневентского, присвоенный ему Наполеоном. Талейран хотел, чтобы не только он сам, но и Франция поскорее забыли о Бонапарте.

Хотя Франция благодаря Парижскому договору, как выразился Талейран, «счастливо избежала уничтожения», он знал, что союзники подвергаются немилосердной критике за чрезмерную мягкотелость. Для многих Франция по-прежнему оставалась страной безрассудных фанатиков-крестоносцев, которые и в дальнейшем не будут давать покоя соседям. Ее участие в конгрессе нежелательно: без нее он пройдет гладко. Негативное отношение к Франции подрывало дипломатические усилия Талейрана, а он надеялся на успех. После того как Людовик XVIII стал королем Франции, князь рассчитывал вернуть на трон в Неаполе, все еще занятый пламенным наполеоновским маршалом Иоахимом Мюратом, другого члена династии Бурбонов — Фердинанда IV. По мнению Талейрана, Бурбон являлся законным монархом, наилучшей гарантией мира на полуострове.