Повседневная жизнь Тайной канцелярии - Елена Никулина Страница 10

«Знаешь ли, государь своего сына своими руками казнил», – как солдат Навагинского полка в далеком Кизляре Михаил Патрикеев в 1749 году. [38]

Другим итогом дела Алексея стало выдвижение Петра Толстого в ряды наиболее приближенных к царю лиц. Возглавляемая им Тайная канцелярия, в отличие от прочих «майорских канцелярий», не была ликвидирована, а стала одним из важнейших государственных органов, подчиненных лично монарху. 25 ноября 1718 года кабинет-секретарь Алексей Макаров известил Толстого и генерала И. И. Бутурлина: «Понеже его величество для слушания розыскных дел канцелярии вашей изволил определить один день в неделе, а именно – понедельник, и для того изволите о том быть известны»; в этот день министры должны были являться по велению царя в канцелярию в четыре часа пополуночи. [39]

Теперь учреждение стало именоваться в бумагах (хотя и не всегда) «Канцелярией тайных розыскных дел». Петр лично бывал в канцелярии, где в присутствии «министров» выслушивал доклады и составлял по ним резолюции. В документах канцелярии постоянно встречаются упоминания: «Великий государь ‹…› Петр Алексеевич ‹…› будучи в Канцелярии тайных розыскных дел, указал»; «Его царское величество изволил быть своею высокою особою в канцелярии тайных розыскных дел и слушал дел». Обычно царь «слушал» материалы допросов обвиняемых или уже готовые экстракты по делам с заготовленным приговором, вынесенным «министрами» канцелярии. В основном приговоры руководителей сыскного ведомства царем одобрялись и лишь изредка не получали его согласия.

Однако чиновники не всегда выносили приговоры, и вопрос: «По тому делу что чинить?» – оставлялся до царского указа. Тогда на полях экстракта вносилась царская резолюция, иногда даже собственноручная. Петр тут же по ходу расследования мог дать указания кому-либо из начальников канцелярии, а они позднее приводили их в исполнение. В письме одному из чиновников Толстой так и сообщил: колодника Костромитинова можно пытать хоть до смерти, «ибо памятно, как царское величество изволил о нем говорить, когда изволил быть в Тайной канцелярии». В редких, особо отмечаемых в протоколах следствия случаях царь принимал участие и в самом розыске, если имел личный интерес к делу. Так, в 1723 году солдат Дорофей Марков сказал, что донос он объявит только самому Петру, и сделал это «того же ноября 3 дня при присутствии его императорского величества».

Когда царь уезжал из столицы, его сопровождал Толстой, к которому стекалась вся последняя информация о работе Тайной канцелярии. Так, когда Петр отправился в последний в своей жизни Персидский поход, Толстой захватил с собой для доклада целый ворох бумаг: «выписку о Левине», «допрос стояра дому Меншикова Василия Королька», «распросные речи Михаила Чирикова», дела капрала Ивана Козьмина, отца и сына Бахметевых, солдата Никиты Куракова и др. [40] Пакеты с новыми делами гонцы регулярно доставляли в действующую армию, и царь, как следовало из ответов Толстого, находил время ими заниматься.

Другие руководители ведомства, в первую очередь А. И. Ушаков, вели расследования и регулярно сообщали обо всем Петру Андреевичу Толстому. В мае 1721 года Бутурлин и майор Ушаков на извещение о посылке для доклада экстрактов по Тайной канцелярии получили ответ из Риги: «По оным я его царскому величеству не доносил, а когда донесу, и какая резолюция будет, о том не оставлю вас без известия».

Вот образец докладов, которые остававшийся при следствии А. И. Ушаков посылал Толстому. «Милостивый государь мой Петр Андреевич, – писал он в начале мая 1722 года, – понеже его императорское величество при отсутствии своем в поход изволил быть в непрестанных делех, и того ради не имел я времени, чтобы по пунктам о Корольке и о прочих Тайной канцелярии делех донести его величеству и для того оные пункты посылаю до вашего превосходительства при сем, и доношу: изволь, государь мой, по ним донести его императорскому величеству; и какой его величества указ состоится, о том изволь, государь мой, уведомить меня».

При письме Ушаков прилагал «экстракт о делах»: «1. Старцу Левину по окончании розысков какую казнь учинить, и где: в Москве ль или на Пензе?

2. Он же Левин показал на родственников своих 4-х человек, что при них в доме злые слова он говорил; да вышеписанные ж слова говорил он в церкви всенародно при капитане да при камисаре.

3. Он же Левин те слова говорил в дву монастырех на трапезах при игумене с братьей, да в третьем монастыре одному игумену, да на исповеди отцам своим духовным трем попам, да старцу (у которого он был под началом); и оных два попа и старец молвили ему Левину: «и мы де так признаваем», а третий поп молвил: «полно де, ты не грешишь ли»? однако ж причаститься ему не возбранил; и из означенных один поп в том себя и признал, а другие, ежели признают, и им за то что учинить?

4. По его же Левина распросу касается нечто до рязанскаго архиерея, но токмо ныне без разспросу старца Прозоровскаго нельзя того явственно признать; и ежели по разспросу онаго покажетца до него архиерея важность, и его допрашивать ли, и где: в Синоде ль, или в Тайной канцелярии, и как его содержать?

5. Светлейшего князя столяр Королек с расспросу и с дву розысков показал важные слова дому его княжева на клюшника, да на гребца, которые померли; а потом на исповеди отцу духовному он объявил, что те слова (токмо не все) слышал он его ж княжева дому от служительницы вдовы Варвары Кубасовой, о чем и на очной с нею ставке тоже сказал; а в распросех де, и с розысков, и в очной ставке во оном запирается и в том себя не признавает; и ежели тот Королек с третьего розыску станет говорить на нее вдову, а ее в застенок к очной ставке брать ли, и ею розыскивать ли?

6. По важному делу бабы Акулины следствование остановилось за тем, что она больна; и ежели в тех словах, на кого, что показала, она умрет, а те в оном себя не признавают, и ими розыскивать ли?

7. Ежели в Тайную канцелярию будут подавать доношения о здоровье императорскаго величества, о бунте, о измене, и по таковым доношениям следовать ли, или оныя отсылать в Преображенский приказ?»

Толстой отвечал на запрос: «Государь мой Андрей Иванович! Присланные от вас пункты его императорское величество изволил подписать, которые при сем прилагаю, и ваша милость изволит чинить по оной резолюции; о бабушке изволил говорить: буде Королек с третьей пытки с ней не зговорит, то де можно и оную попытать, и того ради на оный пункт изволил подписать, чтоб розыскивать. О Акулине для того не изволил ничего подписать, что можете и вы окончать, чего будет надлежать; чтоб дело сие отдать в Преображенский приказ, я докладывал, на что изволил сказать, чтоб вы при себе окончили только самую важность; по делу Лебедкину и, буде коснетца до Резанского, чтоб и то также при вас окончать; и Королькова дело вам же надлежит окончать; а Левина и других, кого он оговорил, когда уже важности не будет, отослать в Преображенский приказ. ‹…› Покорный слуга Петр Толстой, из Коломны мая 16 дня 1722 года».