С открытым сердцем. Истории пациентов врача-кардиолога, перевернувшие его взгляд на главный орган человека - Сандип Джохар Страница 11

Леонардо да Винчи, как и его предшественники, проводил параллели между функциями сердца и природными явлениями. К примеру, он подметил, что течение воды вдоль берега реки формирует ее изгибы, и предположил, что нечто похожее происходит и с кровеносными сосудами.

Леонардо сконструировал стеклянные модели аорты и аортального клапана, чтобы изучить динамику движения крови, используя подкрашенную воду [12]. Проведенные им вскрытия также способствовали изучению сосудистых болезней. «Артерия и вена обзаводятся столь толстой кожей, что она мешает току крови», – писал он, давая достаточно точное описание того, как атеросклеротические бляшки препятствуют кровообращению. Несмотря на проведенные им исследования, он не подозревал о существовании постоянной, непрекращающейся циркуляции крови.

Спустя столетие публичные вскрытия в Падуанском университете собирали шумные толпы зрителей. Здесь находился центр европейской анатомической науки, тут появился первый в истории человечества анатомический театр со зрительскими галереями, и именно здесь работал Андреас Везалий, пожалуй, самый великий хирург в истории медицины. Портрет Везалия висел на самом видном месте в нашем кабинете анатомии в Сент-Луисе; его пристальный, под стать великому жрецу взор критически оценивал, как мы проводим вскрытия. Везалий, сын аптекаря, уже в подростковом возрасте проводил вскрытия собак и кошек. Будучи студентом, он проводил исследования на телах, украденных из могил и склепов близ Падуи. Он приносил их домой завернутыми в свою куртку и неделями хранил в своей квартире без каких-либо консервантов. Знакомый судья по уголовным делам разрешил Везалию забирать тела с виселиц и даже назначал казни тогда, когда это было удобно анатому. В опубликованном в 1543 году труде «De humani corporis fabrica» («О строении человеческого тела»), ставшем одним из самых значимых учебных пособий по анатомии в истории, Везалий исправил множество недочетов теорий Галена, в том числе ошибочное суждение о пористости септы, разделяющей левый и правый желудочки. Везалий вычислил, что, чтобы попасть в левую половину сердца, крови сначала нужно пройти через легкие. Несмотря на эти выводы, он лишь закрепил некоторые ошибочные предположения Галена, к примеру, что кровь производится в печени и потребляется телом, а также гипотезу о сердце в роли печи.

Теория Галена о кровообращении была окончательно опровергнута лишь талантливым британским анатомом Уильямом Гарвеем, которому было около двадцати лет, когда он учился в Падуанском университете. Гарвей родился в 1578 году в английском графстве Кент и в девятнадцать лет окончил обучение в Кембридже со степенью бакалавра. Затем он перевелся в Падуанский университет, где изучал медицину. Хотя Гарвей открыл принцип циркуляции крови уже в 1615 году, он опубликовал результаты своих исследований лишь тринадцать лет спустя. Он опасался за свою жизнь – ставить под сомнение догмы Галена было равноценно святотатству. У него были все основания полагать, что его может постичь та же судьба, что и богослова Мигеля Сервета, сожженного на костре в Женеве. В ту пору ему было сорок два года. Сервет утверждал, что кровь проходит через легкие. Гарвей писал: «Я могу сказать о количестве и источнике крови, текущей в теле, столь неслыханные вещи, что опасаюсь не только членовредительства и зависти отдельных людей; я дрожу от мысли, что на меня ополчится все человечество» [13].

В монографии «О движении сердца», написанной на латинском языке и опубликованной в 1628 году, когда ему было пятьдесят лет, Гарвей на семидесяти двух страницах писал, что у него есть цель «более тщательно рассмотреть вопрос ; обдумать движения в артериях и сердце не только человека, но и других животных». Вначале задача показалась ему настолько непосильно сложной, что он «почти поверил в то, что понять движения сердца под силу лишь Господу». Гарвей решил изучить сердца лягушек и рыб, которые сокращались достаточно медленно, чтобы их подвижность можно было проанализировать. Он также проводил эксперименты на живых и мертвых людях. Один из простых, но гениальных экспериментов заключался в том, что Гарвей перевязал человеку руку, нарушив таким образом кровообращение. Затем он ослабил повязку, позволяя имеющей большее давление и напор артериальной крови проходить, но задерживая венозную кровь, имеющую более низкое давление. Рука быстро опухла, что позволило Гарвею сделать вывод о том, что кровь течет вниз по артериям, потом через невидимые перемычки переходит в вены и лишь затем поступает обратно к сердцу. Гарвей так и не разгадал природу этих невидимых перемычек между артериями и венами, а вот нам сегодня они знакомы – мы называем их капиллярами [14]. Впрочем, это не помешало ему сделать фундаментальные выводы: сердце является насосом, а кровь циркулирует по замкнутому кругу из артерий в вены и снова в артерии.

Опус Гарвея полон отсылок к работам Галена, но, как это часто случается в науке, ученик превзошел своего наставника. Когда Гарвей перевязал сегмент артерии двумя лигатурами и надрезал ее, то обнаружил внутри только кровь, а не воздух или духов, как утверждал Гален. Гарвей презрительно называл этих «духов» их «закопченными испарениями». Насчет малюсеньких отверстий в септе, что, по заверениям Галена, пропускали кровь из правого в левое предсердие, Гарвей писал: «Будь я проклят, но пор тут нет. Нельзя показать то, чего нет» [15]. Он, как и несколько его предшественников, предполагал, что кровь проходит через легкие.

Гарвей посчитал, что если сердце среднего взрослого человека проталкивает за удар порядка 60 мл крови (что примерно верно), то при пульсе в семьдесят два удара в минуту, если бы тело и правда получало питание, поглощая кровь, печени пришлось бы производить из пищи 227 кг крови в час, что, по понятным причинам, невозможно. Посему в схеме кровообращения Гарвея кровь выступала не питанием, а способом его доставки.