Код операции - "Тарантелла". Из рассекреченного архива внешней разведки России - Лев Соцков Страница 12

— Да, я это понимаю и постараюсь не разочаровать ни вас, ни их.

— Будем считать, что договорились. Попрошу вас по возвращении осведомить обо всем, что касается пребывания в Вене и Берлине. Сообщите нам, что предполагается опубликовать в «Журналы», лучше в копиях. Мы заинтересованы, чтобы все прошло с пользой для дела и без осложнений.

— Вижу свою роль в помощи французской журналистике, так как никаких собственных амбиций в данном случае у меня нет. Уверен, что все пройдет хорошо.

— Вы не так давно во Франции, но бойко говорите по-французски. Всегда предпочтительнее говорить без переводчика.

— Мне приятно это слышать. Учил язык в университете, немного общался с вашими военными в Одессе, потом занимался на курсах в Праге, ну и здесь не упускаю возможности совершенствовать свой французский.

— Похвально. Это тоже было принято во внимание при решении вопроса о ваших новых документах. Вот ваш паспорт. Желаю удачи.

От Аллека Лаго вышел с обязательством сотрудничать с «Сюртэ женераль» и новеньким удостоверением. В нем было написано: «Нансеновский паспорт. № 260. Владелец: Борис Лаго. Родители: Федор Лаго, Люси, урожденная Гартман. Национальность: русский. Местожительство: Версаль, Бюсси, 14, гостиница «Красная лошадь». Действителен для многократных поездок за границу и обратно».

Последний пункт был самым главным в истории с паспортом, так удачно завершившейся. Нансеновские паспорта в качестве удостоверения личности для лиц без гражданства — апатридов и беженцев — были учреждены Лигой Наций по инициативе известного полярного исследователя Нансена, отсюда их название. Лица, имевшие такие паспорта, могли постоянно проживать в стране, их выдавшей, и допускались на территорию других стран, признавших этот документ в соответствии с Женевскими соглашениями 1922 года.

Выйдя из здания МВД, Лаго как-то невольно вспомнил тот майский день, когда все парижские газеты вышли с экстренным сообщением о кончине Фритьофа Нансена в предместье Осло. Большую помощь оказал людям этот норвежский ученый, предложив такой паспорт.

Итак, во время своих поездок в Берлин, Вену, Варшаву Лаго, в зависимости от ситуации, мог пользоваться одним из двух имевшихся у него паспортов: нансеновским на свое имя и австрийским на имя Р. Фишера.

В Вене Лондон встретился с двумя знакомыми Лаго журналистами, специализировавшимися по коммунистическому движению, затем с секретарем румынского посольства (тот был из сигуранцы, и Лаго как бы засвидетельствовал свою лояльность), сотрудником югославской миссии, представлявшим полицейское ведомство своей страны. Ничего интересного они не рассказали, да, естественно, и не хотели откровенничать.

А может быть, обратиться прямо к самим коминтер-новцам? Хороший журналистский прием. Всё потом можно чудненько описать. Лаго эту мысль Лондона поддерживает, дорогу в советское полпредство он знает, даже интересно, как поведут себя посольские. А никак. Наших путешественников просто не приняли.

Лаго проявляет свойственную ему предприимчивость и, как следует из его отчета в ИНО, находит в Вене знакомого по прошлой работе австрийца, который за скромное вознаграждение в 100 шиллингов согласился сыграть эпизодическую роль негласного сотрудника Коминтерна. Темой, надо признать, он владеет. Рассказывает массу таких деталей, которые выглядят очень неплохо, если не быть слишком щепетильным.

В Берлине история повторилась. Там в амплуа специалистов по Коминтерну с легкой руки Лаго выступили господа Бай и Гуманский, которых даже в эмигрантской среде считают большими прохвостами. Последний был к тому же известен как автор многочисленных фальшивок, в том числе о Коминтерне. В его пухлых досье хранились копии «подлинных» документов, плодов не только буйной фантазии, но и обстоятельного знакомства автора с самим предметом. Откуда было знать об этом французскому журналисту? Словом, дело бьшо сделано.

Кстати, оба господина числились распространителями «Борьбы». Вероятно, самолюбивому редактору Беседов-скому бьшо бы неприятно узнать, что, получая для рассылки по 400 экземпляров газеты, они просто выбрасывали их. Отчитывались, однако, исправно.

Журналистская миссия складывалась вполне успешно. Специальный корреспондент «Журналь» с помощью своего сопровождающего, который, как оказалось, знаком с весьма осведомленными людьми, выполнил задание редакции, встретился с совершенно реальными информаторами, и будущая публикация должна получиться вполне добротной. Многочисленные записи, ссылки на документы и якобы закрытые решения руководящих органов Коминтерна, личные впечатления о людях, которые знают об опасных планах этой организации не понаслышке. Этого хватит не на один подвал, а начать можно будет даже с редакционной статьи, назвав ее, например, «Новые свидетельства» или как-нибудь в этом роде.

Лондон телеграфирует своему шефу в Париж, что работа завершена, в самых лестных выражениях отзывается о своем попутчике и надеется через пару дней представить подробный доклад.

Главный редактор доволен, просит не задерживаться. Хорошо бы начать публикацию серии статей еще до конца года. Он понимает, что потребуется время для обработки обширного материала, и готов создать для этого условия. Подумывает, что следовало бы устроить скромный рождественский ланч для Беседовского, который так помог в этом предприятии, удачно порекомендовав Лаго.

А может быть, посидеть где-нибудь вчетвером: он, Беседовский, Лаго, Лондон? Впрочем, надо все же вначале посмотреть, что там нацарапали эти ребята.

Лондон и Лаго уже заказали билеты на поезд.

Берлинская резидентура ОГПУ в курсе дела. Правда, загранаппарат беспокоят полученные буквально накануне приезда Лаго в Берлин от одного из источников сведения, что германская полиция по какой-то причине интересуется личностью Лаго. Ему было об этом своевременно сказано еще в Вене, но Лаго, видимо увлеченный столь кстати подвернувшейся поездкой, не придал этому значения. По его мнению, у полиции не может быть ничего серьезного против него, и он не думает, что немцы захотят что-то предпринять. Ему велено соблюдать осторожность, особенно в общении с женщинами, воздерживаться от опрометчивых связей и разговоров, что может привести к неприятностям. Это предупреждение отнюдь не было лишним и учитывало — из песни слова не выкинешь — донжуанские наклонности Лаго.

Неприятность все-таки случилась.

В Берлине одна дама из русских эмигрантов, считавшая Лаго отцом своего ребенка, потребовала от него материальной поддержки и была крайне оскорблена тем, что он уклоняется от своих, как ей казалось, безусловных обязанностей. Лучшим способом воздействия на Лаго она сочла обращение в полицию. Там покопались в своих учетах и извлекли карточку, на которой с немецкой пунктуальностью было записано, что в связи с обнаружением двух паспортов на имя их владельца восемь лет назад задерживался некто Лаго, проживавший на Линиенштрас-се, 145, в гостинице «Одесса», принадлежавшей выходцу из этого города Черномордику.