Бенито Муссолини - Кристофер Хибберт Страница 15

Попытка фашистских биографов целиком отвергнуть обвинения в адрес Муссолини в соучастии в подобных преступлениях или игнорировать их являются по меньшей мере неискренними. После того как печать в значительной степени попала под фашистский контроль, об этих инцидентах сообщали лишь вскользь и часто вообще умалчивали. Несомненно, однако, что они имели место, как и то, что дуче сообщил по партийным каналам об условиях выживания фашизма. Для этого необходимо, чтобы его враги вынуждены были «жить в страхе».

Однако летом 1924 года миллионы людей, не являвшихся фашистами, но готовых смотреть сквозь пальцы на самые худшие эксцессы режима в надежде, что такова необходимая цена достойного будущего, были глубоко потрясены преступлением, которое было трудно простить и последствия которого невозможно исправить. Муссолини не отдавал приказ совершить преступление и даже не знал, что оно замышлялось, но его ответственность за это по меньшей мере так же велика, как Генриха II за убийство Томаса Беккета. Но в отличие от Генриха Муссолини не каялся у гроба жертвы.

Свобода не цель. Это средство.

Как средство она нуждается в контроле и управлении.

Летом 1923 года Муссолини разработал законопроект жесткой избирательной системы, согласно которому Италия делилась на пятнадцать избирательных округов, где каждый избиратель должен был голосовать за ту или иную партию по своему выбору. Партия, обеспечившая себе наибольшее, по сравнению с другими, число голосов, но не менее четверти от поданных, получала две трети мест в палате депутатов, а оставшаяся треть доставалась другим партиям, пропорционально числу поданных за них голосов. Хотя законопроект встретил сопротивление со стороны социалистов, либералов и католиков, большинство депутатов не разуверились в правительстве Муссолини и были готовы поддержать законопроект или по крайней мере воздержаться при его голосовании. В июле, под наблюдением вооруженных чернорубашечников, расположившихся на галерее для приглашенных, депутаты приняли его огромным большинством голосов, в ноябре он был еще более единодушно одобрен в сенате. В апреле следующего года состоялись выборы, во время которых избиратели проходили в кабины для голосования под бдительным оком фашистской милиции. Ввиду неспособности его противников выработать общую платформу оппозиции, а также благодаря кампании запугивания оппозиционных газет, результаты выборов оказались для проводимого им курса триумфальными — за него проголосовали 65, 25% избирателей, не считая голосов, поданных за кандидатов от малых партий, готовых поддержать правительство. Это была огромная победа — правительство получило самое большое число голосов со времен Кавура, и фашисты хвастали впоследствии, что она была достигнута без использования физического насилия или его угрозы, за исключением ряда отдельных случаев. Но хотя насилие и в самом деле применялось не столь широко, как об этом иногда утверждают, однако запугивание избирателей было обычным делом. Несомненно также и то, что триумф фашизма во многом был построен на подлоге. Почти на всех избирательных участках голоса, бюллетени и общие результаты фальсифицировались.

Однако внешне создавалось впечатление, что придя к власти под угрозой применения силы, фашизм был утвержден во власти проявлением воли народа. Вдохновленный достигнутым успехом, Муссолини рассматривал возможность возвращения к нормальной политической жизни и даже к сотрудничеству в той или иной форме с социалистами. 7 июня после того, как новоизбранная палата депутатов проголосовала за доверие правительству большинством в 361 против 107 голосов, Муссолини дал понять, что готов ввести в свой кабинет двух социалистов.

Спустя три дня депутат от социалистов Джакомо Маттеотти, богатый землевладелец из Ровиго, которого Муссолини называл «миллионером», исчез из Рима. Он был одним из самых сильных критиков фашизма и, как полагали, готовился опубликовать документы, разоблачавшие деятельность самых безответственных и жестоких приверженцев фашизма. 13 июля его тело, закопанное в землю на небольшой глубине, было найдено в двадцати километрах от города.

Убийство смелого и уважаемого человека стало главной новостью газет всего мира. В то время, как фашистские апологеты представляли его как ничем не примечательного коварного агитатора, причиной смерти которого явился «достойный сожаления инцидент», либералы повсюду отзывались о нем как об одном из великих героев и мучеников социализма, имя которого будет жить вечно. Так это и случилось, Муссолини же вспоминают как его убийцу; он им и был в определенном смысле, но не в том, который имели в виду его враги. Антифашистски настроенный журналист Карло Сильвестри, часто видевший Муссолини в последние месяцы его жизни, был убежден, что он ничего не знал о заговоре и не может нести за это ответственность. Синьора Маттеотти также была уверена в том, что Муссолини не причастен к смерти ее мужа и глубоко потрясен его гибелью.

В 1947 году в ходе судебного процесса оставшиеся в живых участники этого события подобное мнение в общем подтвердили, и была выдвинута версия, что убийцы — фашистские фанатики, озабоченные возможным сползанием Муссолини к парламентаризму, не намеревались убивать Маттеотти, а хотели лишь избить его, как они избивали его сторонников, и Маттеотти в действительности умер от сердечного приступа. Несомненно, поведение Муссолини после этого убийства вряд ли согласуется с поведением убийцы или соучастника преступления. «У меня не было ни минуты сомнений и пессимизма», — писал он в своей автобиографии; но фактически несколько недель он находился в состоянии возбуждения, граничившего с истерией. «Его жизнь, — отмечает Маргарита Сарфатти, — казалось, потерпела крушение». Он сохранял на людях бодрый вид, но в частном общении было видно, что его скорбь неподдельна, он даже говорил Сильвестри, что собирается подать в отставку. Когда одна из близких к нему женщин выразила ему свое сочувствие, он сломался. «Худшие враги, — сказал он, — не смогли бы нанести мне такого вреда, как мои друзья».

Через два дня после того, как было обнаружено тело Маттеотти, депутаты-социалисты и их союзники, возглавляемые Джованни Амендолой, отказались от депутатских полномочий и образовали оппозиционную группу, получившую широкую общественную поддержку, что было бы немыслимо за неделю до этого. Смелая обличительная речь Амендолы прерывалась взбешенным Муссолини двадцать семь раз. Они стали известны под именем «Авентинский блок» по примеру римских плебеев, удалившихся на Авентинский холм в знак протеста против аристократии. Участники блока напомнили стране о недавних нападках Муссолини на Маттеотти и заявление газеты «Пополо д'Италия», что «если Маттеотти сломает себе голову, то виновен будет в этом лишь он и его собственное упрямство». Надеясь, что их действия убедят нерешительного короля использовать свое влияние для поддержки парламентаризма, они требовали подавления любых проявлений насилия со стороны фашистов и роспуска фашистской милиции. Каждый вечер, когда Муссолини отправлялся домой из своей резиденции в Палаццо Киджи, перед зданием выстраивалась толпа людей, молча глядевших на него с осуждением, а на стенах римских домов появились сотни антифашистских лозунгов.