Белла Ахмадулина. Любовь – дело тяжелое! - Екатерина Мишаненкова Страница 17

Я был в нее влюблен! Она пленяла мужчин красотой и умом. Но она стала мне сестрой, у нас сохранялись сестринско-братские отношения до последних дней.

Знаю, что она всегда собирала дочерей вокруг себя и очень трепетно к ним относилась, вникала в их дела, а еще – она никогда не насиловала индивидуальность своих дочерей, не диктовала условий.

Она ничего не коллекционировала, но в доме было много интересных вещей. Я вот помню, у нее был крупный, сталинский почерк и она иногда выписывала автографы для друзей и посвящения, а Борис большими гвоздями прибивал их к потолку мастерской.

Андрей Битов, советский и российский писатель, один из создателей неформального объединения «БаГаЖъ» (Битов, Ахмадулина, Габриадзе, Алешковский, Жванецкий).

И напоследок, прежде чем вернуться к юности Беллы, еще одна история о животных – трогательная и максимально типичная для нее. Дело было в Новосибирске, где проходил ее творческий вечер. Устраивала его Нелли Матханова – писательница, журналистка, драматург и большая поклонница таланта Беллы Ахмадулиной. Поэтому сделано все было по высшему разряду, жила Ахмадулина в номере люкс гостиницы «Сибирь», получить который Нелли удалось только благодаря обширным связям – это же было советское время, и даже простые номера в гостиницах были на вес золота.

А Белла Ахмадулина в этот роскошный номер принесла… щенка. «Всего лишь полчаса назад он сидел на главной улице Иркутска, на улице Ленина, – писала Ольга Кучкина, тоже писательница и журналистка, широкой публике лучше всего известная как ведущая канала НТВ. – Он был ничей и понимал это. Он был голоден и дрожал от холода и тоски. Он заглядывал в глаза проходивших мимо людей, но в тех глазах угадывалось только то, что у людей тоже было трудное детство. А потом его взяли на руки, чмокнули в нос и засунули под шубку.

Мимо дежурной по этажу Белла шла со щенком в руках, прижатым к груди. У щенка были весёлые глаза, он повизгивал от счастья.

Член КПСС Нелли Афанасьевна Матханова мысленно перекрестилась: боженька, дай, чтобы пронесло…

Дежурная по этажу (по-народному, «этажерка») Инга Павловна сопровождала Беллу взглядом растерянным. На лбу её собрались морщинки. Она впервые не знала, как ей поступить сейчас: по инструкции насчёт животных или по моральному кодексу насчёт людей?..

«Этажерка» устояла.

– Какая она хорошая, – сказала Белла уже в номере. – У неё добрые глаза, и по глазам видно, что у неё было трудное детство…

Рано утром Ингу Павловну побеспокоил телефонный звонок.

– Будьте добреньки, пригласите, пожалуйста, уж будьте любезны, к телефончику Беллу Ахатовну, а то у неё в номере телефончик ни хрена не фурычит…

Постучала Инга Павловна в дверь, вошла, строгая и вежливая, как инструкция. И обмерла на месте…

Собачка жрёт что-то такое по-человечески вкусненькое и запашистое из хрустальной вазы-салатницы, а дама стоит перед ней на коленях и что-то мурлычет нечеловеческое…

Инга Павловна схватилась за сердце. Эта салатница под инвентарным номером! из номерного, тоже пронумерованного, серванта!.. позапозавчера из этой хрустальной посудины черпал ложкой чёрную икру сам товарищ Анциферов из Москвы, а завтра, может быть, будет черпать красную икру другой товарищ…

Инга Павловна падала – и думала в том падении: а что, в самом-то деле? Одни живут как при коммунизме, а у других – не то чтоб икру ложками лопать, а вообще жизнь хуже собачьей…

Но Инга Павловна не упала.

Она выпрямилась и улыбнулась.

Улыбнулась загадочно.

Не Мона Лиза, однако. Но нечто своё, родное, советское и социалистическое было в той улыбке…

Перед отъездом из Иркутска Белла передала щенка Инге Павловне. Тот не возражал».

Живут на улице Песчанойдва человека дорогих.Я не о них.Я о печальнойневедомой собаке их.Эта японская породаей так расставила зрачки,что даже страшно у порога –как их раздумья глубоки.То добрый пес. Но, замираяи победительно сопя,надменным взглядом самураяон сможет защитить себя.Однажды просто так, без делаодна пришла я в этот дом,и на диване я сидела,и говорила я с трудом.Уставив глаз свой самоцветный,всё различавший в тишине,пёс умудренный семилетнийсидел и думал обо мне.И голова его мигала.Он горестный был и седой,как бы поверженный микадо,усталый и немолодой.Зовется Тошкой пёс. Ах, Тошка,ты понимаешь всё. Ответь,что так мне совестно и тошносидеть и на тебя глядеть?Всё тонкий нюх твой различает,угадывает наперёд.Скажи мне, что нас разлучаети всё ж расстаться не даёт?

Однако пора возвращаться к юности Беллы Ахмадулиной. Остались позади и депрессия, и школа, и кружки. Серебряную медаль, как уже говорилось, она не получила, о чем нисколько не жалела. Но родители ее, несомненно, были этим расстроены. Чтобы не усугублять конфликт, Белла согласилась поступать на тот факультет, который они для нее выбрали. Это был факультет журналистики МГУ. Но как всегда, когда ей приходилось делать то, что она сама считала ей «полностью противопоказанным», попытка обернулась неудачей. На первом же собеседовании ее спросили, кто главный редактор газеты «Правда» – главного официального рупора власти. Ахмадулина честно ответила, что никогда не читала «Правду», и с чистой совестью отправилась домой – ее выгнали с собеседования, и про поступление на журфак можно было забыть.

И все же ей довелось побыть журналисткой. Несмотря на провал в МГУ, родители все же отправили ее работать в газету «Метростроевец». «Странно, что иногда такое малое и почти трогательное заведение может что-то дать человеку, – говорила Ахмадулина. – Это на улице где-то возле ГУМа… Когда я там появилась после школы, мне было семнадцать лет. Маленьким литературным отделом ведала маленькая женщина Маргарита Петровна Неволина. Она сидела на подшивке этого изданьица, подшивка увеличивалась, она сидела все выше-выше».

Маргарита Петровна сразу прониклась к Белле теплыми чувствами, дала ей прозвище Белочка и взяла ее на работу, хотя новые сотрудники им были в принципе не нужны: газета была совсем маленькой, узкоспециализированной, и семнадцатилетней девочке, не имеющей никакого отношения к Метрострою, делать там было особо нечего. Но, как поясняла сама Ахмадулина, «они были добрые люди и увидели, что сотрудник явно безобидный и, наверное, бесполезный, но все-таки – вот он. Ну, сказали, хорошо».

Ее взяли внештатным корреспондентом и поручили ей простое задание, с которым мог справиться человек, не имеющий технического образования и ничего не смыслящий ни в строительстве, ни в метро, – написать статью о теплице на станции Лось, где выращивались овощи для работников Метростроя.