Жажда власти. История заговоров от Рюриковичей до Романовых - Елена Разумовская Страница 17

Вновь Русь осталась без царя в голове-Москве. На титул этот и место претендовали бояре — главы заговора. Но ни Шуйский, ни Голицын, несмотря на родовитость и активность в делах последних лет, не могли быть уверены в своей победе на выборах: царя должны были выбирать представители всех городов, духовенства и бояре. Дожидаться, как Годунов, начала законных выборов они не могли. Василий Шуйский решил поторопить события, и уже 19 мая с утра пораньше были устроены выборы. Среди толпы кто-то крикнул: «Даешь в цари князя Василия Шуйского!», так и стало.

1 июня 1606 г. возложили на голову нового царя царский венец: «Новый царь был маленький старик лет за 50 с лишком, очень некрасивый, с подслеповатыми глазами, начитанный, очень умный и очень скупой, любил только тех, которые шептали ему в уши доносы, и сильно верил чародейству» [43]. Власть его была изначально ограничена: все решения он принимать обязался с согласия Боярского собора. Он никому не был люб, но открыто на вражду с ним не шли: ждали кого-то, кто стал бы знаменем нового бунта.

Свято место, как говорится, пусто не бывает: уже вскоре пошли разговоры о новом самозванце. Михаил Молчанов, участник убийства Федора Годунова, бежал из Москвы и всем говорил, что царь Дмитрий — это он, а убили в Кремле непонятно кого. Ему сразу поверили, видимо, любовь народа к царю была велика; появились свидетели, говорившие, что труп, выброшенный из дворца, был обезображен, что на щеках и подбородке его были следы обритой бороды (убитый Лжедмитрий был безбород и безус). Вспомнили и то, что на Красной площади труп его выставлен был с прикрытым маской лицом. Опровергнуть слухи было невозможно, и они росли, как снежный ком. Царь Василий Шуйский решил доказать всем вновь, что царь Дмитрий, пусть даже и спасшийся во время погрома, был все же самозванцем: из Углича привезли останки царевича, и сам государь нес тело по Москве.

Впрочем, за Молчановым не стояло ничего, кроме слухов. Но была и более серьезная угроза власти царя Василия Шуйского: князь Григорий Петрович Шаховской во время переполоха во дворце украл и унес с собою государственную печать! Сосланный как сторонник убитого Лжедмитрия подале от Москвы, в Путивль, он поднял там народ, говоря, что жив прежний царь. Немедля поднялось на Украине восстание против Василия Шуйского, возглавленное Иваном Болотниковым, беглым холопом; заволновалась Москва. К восставшим присоединились и терские казаки с самозванцем, объявившим себя царевичем Петром Федоровичем. Чувствуя подвох со стороны бояр, он обратился к ним со слезами: «Выбирайте, кого хотите». Борьба с повстанцами шла с переменным успехом: сначала Фортуна была на их стороне, но поскольку обещанный народу Дмитрий не появлялся, удача стала благоприятствовать Шуйскому.

Тут появился новый персонаж Смутного времени, известный под прозванием Тушинского вора. Кем он был, какого роду-племени, неизвестно; говорили, что был начитан в духовных книгах, а значит, скорее всего, был из церковного сословия. Сначала он назвался Андреем Нагим, из родичей Дмитрия по матери; затем — самим Дмитрием. Очевидно, что новый самозванец умел пользоваться историческим моментом: он поднял народ русский и добыл себе помощь из Литвы, собираясь идти воевать Москву. Он был совсем не похож на первого самозванца, убитого в Москве: с легкостью давал и забывал клятвы, был груб и труслив; кто знал его близко, не испытывали к Вору симпатий, но следовали за ним, преследуя собственные цели.

В начале лета 1608 г. войско самозванца разбило лагерь под Москвой, в Тушине. Это и стало столицей царства Тушинского вора. Осенью к нему присоединилась и Марина Мнишек, вдова Лжедмитрия I. Боярами при нем были люди и низкого рода, и родовитые (Салтыковы, Трубецкие, Черкасские и др.). Лжедмитрий II нашел себе даже патриарха, пока еще не вошедшего в сан, но уже найденного: им стал Филарет Никитич Романов, пользовавшийся почетом в Тушине. Под властью Тушинского вора оказалось большое царство, поскольку почти все города России подчинились ему, ненавидя Василия Шуйского. Но не о пользе отечества думал Лжедмитрий II, а о собственном кармане; тако же и его воеводы, которые, забыв правду, выбивали всякие сборы с простого люда. И к концу 1608 г. Русь заволновалась уже против него: к столице «тушинской» Руси потянулись войска; пришла в феврале 1609 г. помощь от шведов, а затем и от поляков. Пришлось Вору бежать, тем более что бывшие его сотоварищи грозили расправой (ждали выгод многих, а получили фигу с маслом!), переодевшись крестьянином, в Калугу с малой частью казаков. Вспомнили тут, что на престол российский хотели посадить Владислава, сына польского короля Сигизмунда. Тогда бы и от Шуйского избавились с помощью поляков, и от Тушинского вора. Был и еще один кандидат: Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, молодой князь-воевода, снявший осаду с Москвы и разоривший тушинский лагерь. Он был молод и очень умен; народ питал к нему искреннюю любовь и в нем видел наследника престола после смерти нынешнего царя, Василия Шуйского, коему князь Михаил приходился племянником. Еще при жизни дяди ему предлагали царский венец, но он, к чести его, отказался. Ожидание момента, когда Михаил Скопин-Шуйский по закону сможет стать царем, на время примирило Русь с Шуйским-царем, но 23 апреля 1610 г. он скончался от сильного кровотечения. Поговаривали, что от яда, который поднесли ему на пиру с ведома дяди-царя. Это вряд ли, поскольку глуп царь Василий не был и прекрасно знал, что, умри племянник, конец спокойной царской жизни: его и так не любили, а тут еще смерть будущего доброго государя на него списали. Не удалось и в этот раз задержаться потомкам Рюрика на престоле царском: Шуйских, кроме Скопина, не любили, и трон бы им не отдали в другой раз.

В июле 1610 г., когда Москве угрожали и шведы, и поляки, а царь Василий не мог и не умел защитить государство от интервентов, он был низложен боярами: сначала отрекся от престола по просьбе народа, а затем был пострижен в монахи. Во время исполнения обряда пострига его держали крепко, затем отвезли в Чудов монастырь, а потом поближе к границе с Польшей. Поляки, уводя войска домой, взяли его в плен и доставили королю Сигизмунду; в Польше он и скончался 12 сентября 1612 г.

Бояре возымели теперь большую силу в Москве; они сопротивлялись и Лжедмитрию, и королевичу Владиславу, не желая их в цари, зато имели двух собственных кандидатов — князя Василия Голицына и Михаила Романова, сына митрополита Филарета. Но под Москвой стояло войско польское во главе с гетманом С. Жолкевским, требовало воцарения Владислава. Бояре, владевшие во время междуцарствия властью, решили, что уж пусть на трон сядет королевич польский, чем царство совершенно порушится во время Смуты. Владиславу присягали Москва и прочие города Руси, не ожидая беды, но радуясь окончанию Смуты. С него потребовали, чтобы он принял православную веру, взял жену себе на Руси, а поляков своих оставил бы в Польше, довольствуясь необходимым. Среди прочих требований было еще: Польше не умалять статуса российского впредь. Ждали приезда королевича: ему было лишь 15 лет, и бояре надеялись получить на время его взросления власть в свои руки. Отец Владислава воспротивился. Польша давно, еще со времен Стефана Батория, надеялась заполучить Русь под свою корону, присылая время от времени на этот счет посольства в Москву. А тут — такой прекрасный шанс сделать это без проблем: номинально посадить царем сына Владислава, а править самому! Сигизмунд так и не отпустил юношу в его новое царство, отговариваясь тем, что жив еще Тушинский вор, а значит, угроза Владиславу большая.