Война в Фивах - Нагиб Махфуз Страница 17

— Он погиб смертью, достойной нашего самого храброго воина!

Фивы проснулись как обычно, не зная, что парки записали в книге судьбы города. Тут появились крестьяне, неся раненых с поля боя. Люди собрались вокруг них и стали задавать вопрос за вопросом. Крестьяне рассказали правду о том, что произошло. Они поведали, что армия разбита, фараон погиб и его семья бежала в неведомое место. Люди были потрясены, стали тревожно переглядываться, точно не веря услышанному. Эта весть распространялась по городу, вызывая страх и волнение. Люди покидали дома, шли к дорогам и рынкам, собирались в правительственных зданиях, в храме Амона, чтобы уйти от толпы и выслушать, что скажут лица, занимающие высокое положение. Знать и богачи, владевшие землями и роскошными домами, в ужасе бросали все и толпами устремлялись к югу или скрывались в бедных кварталах.

Пришли новые печальные известия о том, что пали Гесии и Шанхур, а кочевники приближаются к Фивам, чтобы взять их в окружение и принудить к сдаче. Министры, священники и тридцать судей собрались в Колонном зале храма Амона на совет, отдавая себе отчет в серьезности положения, чувствуя, что конец близок и сопротивление бесполезно. Тем не менее они не желали сдавать город без условий и ограничений, веря, что смогут продержаться за неприступными стенами до тех пор, пока враг не даст обещания пощадить граждан. Только Усер-Амон не был согласен с ними. Он пришел в сильное волнение и не мог сдержать гнева:

— Не сдавайте Фив! Будем сопротивляться до конца, как наш повелитель Секененра. Стены Фив неприступны, но если возникнет угроза захвата города, тогда разрушим и подожжем его! Пусть Апофису ничего не достанется!

Усер-Амон пришел в сильный гнев и размахивал руками, точно на проповеди, но его замысел никому не понравился. Заговорил Нофер-Амон:

— Мы отвечаем за жизни обитателей Фив! Уничтожение города приведет к тому, что тысячи людей останутся без крова, еды и будут влачить жалкое существование. Хотя мы проиграли сражение, давайте сведем к минимуму ущерб и разрушения.

Тем временем пастухи неистово штурмовали северную стену, гвардейцы стойко и храбро отражали их натиск. Обе стороны несли потери. Министры осмотрели стену и убедились, что ее можно оборонять. Однако вражеский флот, получив подкрепление, напал на египетские корабли. Началась жестокая битва, которая завершилась разгромом египетского флота. Флот пастухов блокировал западную часть Фив, на берег высадилось множество солдат и полностью окружили город. Лица, занимающие высокое положение, не видели иного выхода, как сдаться ради того, чтобы избежать катастрофы. Они послали офицера объявить о прекращении сражения и найти посланника, который обсудит условия сдачи города. Офицер вернулся, получив согласие на перемирие, и сражение у стен города прекратилось. Посланником избрали Нофер-Амона, верховного жреца Амона.

Нофер-Амон неохотно согласился с таким поручением, сел в свою повозку и, опустив голову, с тяжелым сердцем направился к лагерю пастухов. На своем пути он проезжал мимо подразделений врага. Солдаты смотрели на посланника надменно и с вызовом. Нофер-Амона ждали офицеры, перед ними стоял короткий дюжий человек с густой бородой, в котором он сразу узнал посланника Хаяна, предвестника несчастья. Своим появлением он принес гибель Фивам. Нофер-Амон заметил злорадные лица встречающих. Хаян был самонадеян, его так и распирало от гордости. Он краем глаза взглянул на Нофер-Амона и, не поздоровавшись, спросил:

— Теперь вы видите, священник, к чему привело упорство вашего принца? Вы заводитесь и произносите хорошие речи, но не умеете сражаться в войне. Ваше царство обречено — оно исчезнет навсегда!

Гофмейстер не стал дожидаться ответа и направился к палатке царя. Нофер-Амон заметил, что эта палатка напоминает шатер. Она была скрыта занавесками, перед ней выстроились белые рослые гвардейцы с длинными бородами.

Дали разрешение войти, и Нофер-Амон увидел перед собой царя Апофиса в одеждах фараона с двойной короной Египта на голове. Внешний вид царя вселял ужас, его глаза смотрели проницательно, лицо сияло белизной с красноватым оттенком. У него была красивая, свободно ниспадавшая борода. Царь сидел в окружении командиров, гофмейстеров и советников. Священнослужитель почтительно поклонился царю и безмолвно стоял, ожидая, что тот скажет. Апофис насмешливо произнес:

— Милости просим, жрец Амона. Отныне на земле Египта этому богу больше никогда не станут поклоняться!

Посланник сделал вид, будто не расслышал этих слов, и хранил молчание. Царь громко рассмеялся и с презрением спросил:

— Ты пришел сюда диктовать нам свои условия?

Нофер-Амон ответил:

— Нет, царь. Я пришел выслушать ваши условия, как полагается вождю народа, проигравшему битву и потерявшему своего повелителя. У меня лишь одна просьба — не проливать кровь людей, которые взялись за оружие, чтобы защитить свое существование.

Царь покачал своей крупной головой и ответил:

— Будет лучше, священник, если ты выслушаешь меня внимательно. Законы гиксосов не меняются с течением времени и сменой поколений. Их определяет война и сила. Мы белого цвета, вы смуглого. Мы хозяева, вы крестьяне. Трон, власть и сила за нами. Поэтому скажи своему народу: «Тот, кто станет работать на нашей земле, как подобает рабу, получит вознаграждение, а тот, кто не сможет пойти на это, пусть бежит куда хочет или отправляется в другие земли». Скажи им: «Я пролью кровь всех жителей, если пострадает хотя бы один из моих солдат». А если вы хотите, чтобы я не проливал кровь людей, кроме семьи Секененры, пусть ваши хозяева приползут ко мне на коленях с ключами от Фив в руках. Что же касается вас, священников, возвращайтесь в свой храм и навсегда закройте его двери за собой!

Апофис пожелал на этом завершить разговор и встал, давая понять, что встреча закончена. Посланник поклонился еще раз и удалился.

Фивы до дна испили горькую чашу. Министры и судьи взяли ключи города, отправились к Апофису и встали на колени перед ним. Фивы открыли свои ворота, и Апофис вступил в город во главе своей победоносной захватнической армии.

В тот день Апофис заявил, что любому дозволено проливать кровь членов семьи правителя Фив, и приказал закрыть границы между Египтом и Нубией. Затем он отметил победу большим пиром, в котором участвовало все его войско. Царь разделил земли и богатство между своими людьми. Юг вместе с землей и жителями оказался в его руках.

Мрачные облака рассеялись, забрезжил сонный голубой рассвет. На поверхности Нила отразились первые лучи света. Вниз по реке плыла группа кораблей, головной из которых направлялся к северу, в сторону Египта. Моряками служили нубийцы, два командира, расположившиеся в передней каюте, были египтянами, о чем свидетельствовал смуглый цвет и черты лица. Первый из них был совсем молодым, ему едва исполнилось двадцать лет. Природа наделила его высоким ростом, стройной грациозной фигурой и широкой мускулистой грудью. Овальное лицо излучало энергию и изысканную красоту молодости. Темные блестящие и добрые глаза, прямой точеный нос придавали лицу мужественность. Природа в равной степени одарила его величественностью и красотой. Он был облачен в платье богатого купца, гибкое тело окутывала дорогая накидка, идеально облегавшая фигуру. Спутнику юноши перевалило за шестьдесят лет. У него был высокий, прямой выступающий лоб, худое короткое тело. Его поза говорила о спокойствии, которое часто свойственно людям преклонного возраста. Глаза смотрели проницательно. Казалось, что юноша интересует его больше, нежели товар, который вез корабль. Когда флотилия приблизилась к границе, оба вышли из каюты и прошли к носу корабля. Они нежно и с тоской вглядывались в даль. С волнением и настороженностью юноша спросил: