Битва за Арнем. Крах операции «Маркет – Гарден», или Последняя победа Гитлера - Энтони Бивор Страница 18

После первого дня боев рота «С» Шервудских рейнджеров вполне довольствовалась тем, что захватила Гел, обрадовав многих его жителей. Но ближе к вечеру экипажи встревожились, заметив, что местные жители поспешно снимают флаги Бельгии и союзников. У роты было в обрез боеприпасов, а у Даремской пехоты, потрепанной в Нормандии, – очень мало бойцов. Со стороны немцев, все еще стоявших вокруг города, с приходом ночи понеслись презрительные выкрики. По радио сообщали, что в округе заметили немецкие танки и самоходные противотанковые орудия – Panzerjäger. Но кое в чем и повезло: отважный сержант из штабной роты прорвался на грузовике с боеприпасами через немецкие позиции и сумел добраться до своих.

Немецкая пехота провела разведку боем. Командира отряда убили выстрелом в голову, когда тот выглянул из башни своего «Шермана», потом подбили сам танк, он заполыхал, все танкисты, бывшие внутри, сгорели. Стюарт Хиллс, другой командир, очень вовремя заметил «самоходку». Та уже целилась в «Шерман», но стрелок успел ее подбить. Еще одному танку отряда, «Светлячку» с невероятно мощным 17-фунтовым орудием, удалось подстеречь в засаде тяжелую «Ягдпантеру» и подбить ее с десяти метров, когда та повернула за угол. Взрывную волну ощутили и вдалеке.

На рассвете Шервудские рейнджеры обеспокоились: обескровленная Даремская пехота уходила с позиций. Вскоре стало ясно, что перед ними просто не осталось пехоты и защитить их от немецких танков с «панцерфаустами» [176] некому. К началу дня в роте осталось шесть танков, а когда пришел приказ о выводе войск, одиннадцать машин были уничтожены и две сильно повреждены: сражение оказалось более кровавым, чем все их схватки в Нормандии. Армию, с которой они воевали, еще никто не сокрушил.

2-ю британскую армию уже серьезно потрепали на южных подступах к голландской границе, тем не менее немецкие оккупационные силы в Нидерландах явно нервничали, а голландские коллаборационисты – «партийцы» из NSB – снова бежали из страны.

8 сентября в Утрехте казначей Генрих Клюгляйн описал очередную волну беспорядочного бегства. «Когда стало известно, что британские танки подходят к южной границе Нидерландов, – писал он, – началось почти хаотическое отступление военных и гражданских учреждений со случаями угона [транспорта]. Поезда и машины с людьми застряли в пробке. Штурмовики [союзников] подбили их и подожгли. В двух словах: картина очень прискорбна и, к сожалению, выявила недостаток руководства и дисциплины» [177]. Его собственный отдел отозвал всех своих сотрудниц из Роттердама и Амстердама в Утрехт, и поезда ждали, готовые доставить людей в Германию или на север Нидерландов. «Голландцы в общем-то спокойны», – продолжил он.

Высшие нацистские чиновники в Нидерландах были обеспокоены гораздо больше, чем казначей Клюгляйн. Они сильно переоценили возможности голландских подпольщиков, начавших кое-где валить деревья на дороги. Нацисты боялись Bijltjesdag, «дня топора», – восстания и гибели от рук бойцов подполья. Зейсс-Инкварт опасался, что люди оторвут ему руки и ноги, но знал, что бегство в Германию грозит трибуналом и повешением по приказу Гитлера. Его план состоял в том, чтобы сделать Амстердам, Гаагу и Роттердам ядром немецкой обороны и уйти туда с оставшимися силами. Обергруппенфюрер СС Раутер был категорически против подобных защитных мер. И хотя оба были австрийцами, между собой они не ладили. Зейсс-Инкварт, поразительно преуменьшив, однажды заметил, что высший руководитель СС и полиции в Нидерландах, гордящийся массовым убийством голландских евреев, просто «большой ребенок, по-детски жестокий» [178].

Чтобы успокоить Зейсс-Инкварта, генерал фон Вюлиш объявил, что выпустит прокламацию с предупреждением, что в каждом случае саботажа немцы подожгут жилые дома в округе и возьмут их жителей в заложники. Зейсс-Инкварт был впечатлен такой безжалостностью, но Раутер, не любивший Вюлиша и не доверявший ему, решил на следующий день издать собственный приказ и пойти гораздо дальше. Так руководство вермахта и СС в Голландии бились друг с другом, выясняя, чей способ сдержать голландское подполье окажется наиболее жестоким.

На следующий день Раутер издал секретный приказ «Борьба с террористами и диверсантами» (Bekämpfung von Terroristen und Saboteuren) [179] для гестапо и службы безопасности (СД), гласивший, что любые «незаконные собрания следует беспощадно взрывать», а людей, укрывшихся в домах, – «выкуривать английской взрывчаткой и ручными гранатами». Три дня спустя Раутер получил по телетайпу приказ рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера: «Модель в вашем районе. Немедленно свяжитесь с ним» [180]. Оказалось, штаб группы армий «В» перевезли в Остербек, и Раутер отправился в отель «Тафельберг», куда въехали Модель и его начштаба генерал-лейтенант Ганс Кребс.

Позднее Раутер утверждал, что на той встрече он предсказал воздушную операцию союзников по захвату мостов через Маас, Ваал и Недер-Рейн, но Модель и Кребс отвергли его идею. Они утверждали, что Арнемский мост находится слишком далеко от войск, призванных прийти на помощь десантникам, которым поручили его захват. «Англичане придут в Арнем? Невозможно» [181], – заявил Модель. Он считал весь план слишком безрассудным для командира столь осторожного, как Монтгомери. В любом случае воздушно-десантные дивизии были слишком ценными, чтобы ими разбрасываться. «У Англии их только две, как и у Америки» [182]. Пришли к выводу, что союзники их удержат, пока на самом деле не смогут переправиться через Рейн.

Кристиансен и его штаб, известный как WBN [Wehrmachtbefehlshaber der Niederlande, «Командование вермахта в Нидерландах»], ожидали воздушной высадки, но только в сочетании с вторжением десантников на голландское побережье. 3-я истребительная дивизия люфтваффе, стоявшая в Делене к северу от Арнема, оказалась более дальновидной. За несколько дней до предполагаемого вторжения в ее журнале боевых действий появилась запись: ожидается «высадка парашютного десанта в нашем районе» [183] [184].