От фермы к фабрике. Новая интерпретация советской промышленной революции - Роберт Аллен Страница 18

Ситуация, когда в период экономического подъема реальная заработная плата не изменяется, довольно стандартна. Так, масштабные исследования реальных доходов населения в эпоху британской промышленной революции, породившие множество мнений, вопреки всем разногласиям ученых, ведут к популяризации вывода, согласно которому уровень реальной заработной платы в 1780–1820 гг. сохранялся неизменным [24]. Сдвиги в данной категории индикаторов развития экономики на протяжении всего периода революции были минимальны по сравнению с долгосрочным анализом — с конца Средневековья до 1870 г. Аналогичная ситуация наблюдалась в Нидерландах (Аллен. 2001а). Тем не менее в 1870–1913 гг. наблюдался рост доходов в реальном выражении в большинстве европейских стран, а также в ряде стран Нового Света — таких как Канада, США и Аргентина. Максимальный уровень заработной платы в реальном выражении в этот момент приходился на промышленных лидеров Европы, однако темпы повышения уровня жизни были выше всего в таких странах, как Дания, Норвегия, Швеция, Ирландия и Италия, по мере того как экономика этих государств догоняла «лидирующее ядро». Конечно, не всем экономикам континентальной периферии сопутствовал подобный успех. Так, Испания и Португалия по данному признаку скорее напоминали российскую модель развития — в этих странах наблюдалась стагнация реальных доходов на достигнутом уровне (Вильямсон. 1995). Итак, для Европы было характерно повышение уровня реальных доходов населения, однако данный процесс вовсе не являлся результатом, автоматически сопутствующим развитию экономики любой страны.

График 2.3. Заработная плата в реальном выражении, рабочие строительного сектора, 1853–1913 гг.

Источник: см. примеч. 21, 23.

В конце XX в. рост реальной заработной платы стал ассоциироваться с процессом индустриализации. Страны-лидеры северо-западной части Европы с самым высоким уровнем заработной платы в реальном выражении обладали и наиболее развитой экономической системой. Поразителен тот факт, что экономическая модернизация — феномен, определяющийся соотношением доли занятых в сельскохозяйственном секторе и общей численности населения, — по-разному проявлялся в странах Европы с растущим уровнем реального дохода и у их соседей, которые не могли похвастаться аналогичными достижениями. Другими словами, в менее развитых государствах доля сельскохозяйственного сектора на рынке занятости составляла порядка 60 %, причем темп снижения этого уровня был весьма низким. В то же время в странах, где наблюдался рост реального дохода населения, к 1913 г. данный показатель был существенно ниже, поскольку с 1870 г. происходило заметное сокращение доли занятых в аграрной отрасли. Так, в России в 1913 г. этот показатель достигал 75 % и, вероятно, был еще выше в 1870 г. Испании удалось сократить долю аграрной отрасли с 65 % в начале периода до 60 % в 1913 г. Португалия не располагает данными за 1870 г., однако с 1900 по 1913 г. ей удалось с 67 % прийти к уровню в 61 %. Тот факт, что в Иберии доля сельского хозяйства была ниже российской, обусловлен волнами урбанизации, характерными для развития испанской и португальской империй в эпоху ранней современности. В противоположность этим примерам следует упомянуть достижения других государств. В Италии доля сельскохозяйственной отрасли в структуре занятости населения страны составляла 61 % в 1870 г. и снизилась до 54 % к 1913 г. В Дании за аналогичный период произошло сокращение доли данного сектора с 57 % до 47 %, в Швеции — с 76 % до 48 %, а в Норвегии — с 64 % до 49 %. В связи с этим может возникнуть вопрос, связанный с неизменностью данного показателя в Ирландии, где на протяжении всего период его значение колебалось возле отметки в 54 % и заметных сдвигов в структуре занятости в сельском хозяйстве не происходило. Данный факт, однако, не должен рассматриваться в качестве аргументации и иметь весомое значение, поскольку он обусловлен близостью этой страны к Великобритании, с одной стороны, и существованием прочного союза между этими государствами, с другой. Исходя из вышесказанного можно отметить, что быстрое развитие экономики было необходимой предпосылкой для роста реальной заработной платы рабочих.

Знаменитая модель экономического развития сэра Артура Льюиса (1954), подразумевающая наличие неограниченных трудовых ресурсов, представляет собой основу для теоретического обоснования этих выводов. Льюис выдвигает концепцию, согласно которой экономика делится на два сектора: современный сектор, включающий в себя промышленное производство, где производительность прямо пропорциональна трудовым затратам и объему инвестируемого капитала, и традиционный сектор, в основе развития которого лежит эксплуатация земельных и трудовых ресурсов. Рост экономики в рамках данной модели происходит в том случае, когда присутствует фактор накопления капитала, причем расширение современного сектора экономики требует привлечения трудовых ресурсов из традиционного сектора. По мнению Льюиса, отток занятости из традиционного сектора возможен без потери в объемах традиционного производства, а минимальная заработная плата является достаточным фактором привлечения избытка рабочей силы на заводы. Процесс перетекания трудовых ресурсов, полагает автор, будет продолжаться до тех пор, пока современная экономика не впитает в себя весь объем избыточного труда, после чего в результате нехватки рабочих в сельскохозяйственной отрасли произойдет снижение объемов производства традиционной экономики и дальнейшее экономическое развитие потребует повышения уровня заработной платы для стимулирования дальнейшего перехода рабочих и выравнивания мотивационных факторов современной экономики с ростом производительности сельскохозяйственной отрасли. Очевидно, что в процессе построения своей модели экономического развития Льюис «предвидел» наступление «двух этапов» истории роста и неравенства. На первом этапе рост душевого ВВП не сопровождался соответствующим повышением уровня реальной заработной платы населения, что привело к увеличению социального неравенства. В рамках второго этапа происходил обратный процесс: наблюдалось выравнивание социальной структуры в определенной степени, обусловленное ростом доходов населения в реальном выражении.

Непосредственное проявление этой теории можно наблюдать в истории европейского экономического развития. Несмотря на значительный рост экономики стран Западной Европы в 1500–1870 гг., влияние структурных трансформаций в данном регионе оказалось недостаточно заметным, чтобы привести к завершению первого этапа развития, определенного Льюисом. Решающее значение на переход западноевропейских стран ко второму этапу оказали достижения викторианской эпохи, влияние которых, однако, не распространялось на государства восточной Европы и на большинство их юго-восточных соседей — экономика этих государств стала безнадежно отставать от новых лидеров. Факт повышения уровня реальной заработной платы рабочих в Западной Европе символизировал выгоды населения от перехода к капита-диетической модели развития, а также означал, что наступление эпохи процветания стало стимулом к трансформации политического курса этих стран и их ориентации на построение социальной демократии.