"Сталинский питомец" - Николай Ежов - Марк Янсен Страница 2

Пожалуй, необходимо сказать несколько слов об архивно-следственных делах, которые мы изучали в Архиве ФСБ. Они являются уникальными источниками информации и имеют огромное значение. В них действительно содержатся самые фантастические признания людей, подвергавшихся пыткам во время допросов. Например, сотрудники НКВД признавались в участии в несуществующих заговорах, подготовке покушений на жизнь Сталина и других руководителей и т. п. Однако при критическом подходе эти свидетельства могут дать совершенно достоверную информацию об обстановке в НКВД и взаимоотношениях различных кланов внутри него, о характере совещаний в НКВД, на которых обсуждались кампании репрессий, о частных беседах лидеров НКВД и их реакции на замечания Сталина и Молотова — этот список можно продолжать. Более того, достоверность и точность этих сведений может быть проверена и по другим, вполне добротным источникам, например, по журналам регистрации лиц, принятых Сталиным и Ежовым, материалам служебной и личной переписки, приказам и распоряжениям и, наконец, по мемуарам. Другим важным источником являются стенографические отчеты оперативных совещаний НКВД в декабре 1936 и январе 1938. Будучи первыми, кто изучил эти материалы, мы смогли опубликовать собственные слова Ежова, сказанные им в связи с репрессиями.

Необходимо отметить, что в данной книге могут иметь место серьезные расхождения с официальной биографией Ежова, в которой воссоздано его совершенно фиктивное революционное прошлое. Например, в первом издании «Краткого курса истории ВКП(б)» утверждалось, что в октябре 1917 года «на Западном фронте, в Белоруссии, подготовлял к восстанию солдатскую массу т.Ежов» {9}, хотя вполне очевидно, что до середины 1930-х годов Ежов подвизался на второстепенных должностях, и уж тем более не мог играть какой-либо заметной роли в 1917 году. В то же время мы хотели бы подвергнуть критическому рассмотрению и образ Ежова в части публикаций, представляющий его «кровавым карликом», «нравственным и физическим пигмеем» или просто «кровавым дегенератом» {10}.

Эта книга является результатом совместной работы авторов и написана в двух местах — в Москве и Амстердаме. Авторы участвовали в этой работе на всех стадиях и несут полную ответственность за весь текст. Никита Петров исследовал большинство архивных источников, а Марк Янсен изучал открытые публикации. Мы благодарим переводчиков этой книги с английского Николая Балашова и Татьяну Никитину. В данном издании все цитаты сверены с источниками на русском языке, а также включен дополнительный материал и документы. Мы хотели бы выразить признательность российским организациям, названным выше, а также их сотрудникам, подготовившим архивные материалы для настоящего исследования, особенно АП РФ и РГАКФД и его директора, Людмилу Петровну Запрягаеву, а также голландские организации, где нам была предоставлена возможность работать с открытыми источниками, в частности, библиотеку Амстердамского университета и Международный институт социальной истории, также находящийся в Амстердаме. Кроме этого, мы использовали документы, фотоматериалы и архивы Научно-информационного и просветительского центра «Мемориал» и хотим особо поблагодарить наших коллег и друзей — Арсения Рогинского и Никиту Охотина. Мы благодарим за помощь в работе над исходными материалами, замечания по рукописи и ее отдельным частям Нэнси Адлер, Рольфа Биннера, Александра Ланде и Эрика ван Рее, а также Бориса Беленкина, Дмитрия Зубарева, Александра Кокурина, Николая Владимирцева, Константина Скоркина и Олега Капчинского. Благодарим также Татьяну Сенюхину и Ирину Середину за электронный ввод прилагаемых документов. Авторы очень высоко оценивают практическую помощь, оказанную Робертом Конквестом и Стивеном Коэном при подготовке издания этой книги на английском языке.

Согласно официальной биографии, Николай Иванович Ежов имел подлинное пролетарское происхождение. Он родился 1 мая (19 апреля по старому стилю) 1895 года в столице России Санкт-Петербурге в бедной семье рабочего (металлиста-литейщика). Однако на допросе после ареста в апреле 1939 года Ежов рассказал, что родился он на самом деле в Мариямполе [3], уездном городе Сувалкской губернии (ныне юго-запад Литвы, недалеко от польской границы), в то время это была часть Российской империи. Он переехал в Петербург только в 1906 году, когда ему было 11 лет. А после революции стал утверждать, что родился именно там. О точности даты его рождения и вовсе говорить не приходится, тем более переводить ее на старый стиль. В личном деле Ежова, которое довольно аккуратно велось до 1930 года и сохранилось в бывшем архиве ЦК КПСС (теперь РГАНИ), она вообще отсутствует. Можно лишь быть уверенным, что он родился в 1895 году, и только.

Ежов также признался, что его отец вообще не был промышленным рабочим. Напротив, после призыва на военную службу Иван Ежов, русский крестьянин из деревни Волхоншино Крапивенского уезда Тульской губернии, поступил в военный оркестр в Мариамполе, где женился на служанке капельмейстера. После демобилизации он стал лесничим, а затем стрелочником на железной дороге. В 1902–1903 годах, как утверждал его сын, он содержал чайную, которая на самом деле была публичным домом. После того как чайная закрылась, с 1905 по 1914 год, Ежов-старший работал маляром. С точки зрения пролетарского происхождения, «отягчающим обстоятельством» было то, что он был мелким подрядчиком и держал двух подмастерьев. Иван Ежов умер в 1919 году, после длившейся несколько лет болезни {11}.

Мать Николая Ежова также не соответствовала появившимся позднее требованиям к происхождению. Его официальная биография ничего не говорит о том, что мать, Анна Антоновна Ежова (родившаяся около 1864 года), — служанка капельмейстера военного оркестра — была литовкой. Сам Ежов утверждал в анкете в 1924 году, что он понимает по-польски и по-литовски так же, как и по-русски; однако три года спустя такое происхождение уже не годилось, и он стал утверждать, что знает только русский язык {12}.

У Ежова была сестра Евдокия, которая была на два года старше его, и брат Иван, родившийся в 1897 году в местечке Вейвера Мариямпольского уезда Сувалкской губернии {13}. Братья не ладили между собой. Позднее Николай Ежов говорил своему племяннику Виктору, сыну Евдокии, что Иван, хотя он и был моложе на два года, систематически избивал его и однажды ударил гитарой в уличной драке, чего Николай никогда не забывал. В 1939 году Николай на допросе показал, что незадолго до призыва в армию в 1916 году Иван был членом шайки преступников {14}. Осенью 1938 года, в письме, адресованном Сталину, он писал, что его брат был «полукриминальным элементом» и что он с детства не поддерживал с ним никаких связей {15}.

Николай Ежов проучился в начальной школе (возможно, в церковно-приходской школе) не более года; как было позже написано в его уголовном деле, у него было «неоконченное начальное образование». Как довольно откровенно писал сам Ежов в ранней автобиографии, в школе он проучился только 9 месяцев: «Лично меня школьная учеба тяготила, и я всеми способами от нее увиливал» {16}. В 1906 году, в возрасте 11 лет, он отдан в ученики к одному из своих родственников, частному портному в Петербурге. Начиная с 1909 года, Ежов был подмастерьем и затем рабочим-металлистом на нескольких заводах в Петербурге. Более года он потратил на поиски работы в Литве и Польше, работал в Ковно (ныне Каунас) подмастерьем на механических заводах Тильманса, а в других городах нанимался в помощники к ремесленникам {17}.