Ледокол. Подлинная история "Михаила Сомова" - Никита Кузнецов Страница 2

Максимальная скорость 16,2 узла

Эксплуатационная 11,5 узлов

Дальность плавания 12500 миль

«Михаил Сомов» может использоваться в ледокольном варианте с проходимостью сплошного льда толщиной до 70 см, а при движении с максимальной загрузкой пробивает ледовые поля толщиной до 100 см. При плавании в крупномелкобитых льдах (т. е. кусках льда, размером от нескольких метров до 200 м) преодолевает льды толщиной до 120–150 см при 65 % мощности использования силовой установки.

2-й механик В. В. Турнас обслуживает один из главных двигателей судна, 1976 г.

Судно укомплектовано специальным рефрижераторным трюмом для перевозки скоропортящихся продуктов и кладовыми для сухих продуктов. Изначально были оборудованы жилые помещения, рассчитанные на 43 члена экспедиции. Увеличить дальность плавания и автономность позволили дополнительные емкости для топлива и пресной воды.

После первых пяти рейсов (два из них – антарктических, обеспечение работы 21-й и 22-й Советских антарктических экспедиций) в 1977 г. судно модернизировали на Херсонском заводе: оборудовали лабораторный блок и вертолетную площадку. В 1982 г. на верфи в Эмдене (ФРГ) установили два танка для перевозки авиационного керосина объемом 150 м3, смонтировали общесудовую систему кондиционирования воздуха и систему утилизации отходов. Пять лет спустя «Михаил Сомов» прошел очередной ремонт на заводе «Вяртсиля» в Финляндии. Помимо замены главных двигателей, из части рефрижераторного трюма устроили жилые помещения для экспедиционного состава примерно на 60 человек и сделали дополнительные провизионные кладовые, а также танки питьевой воды.

В ходовой рубке. У рулевого устройства матрос 1 класса В. Ф. Старовойтов, 1976 г.

Одна из главных задач «Михаила Сомова» – погрузка и выгрузка различных грузов. Для этого судно оборудовано восемью грузовыми лебедками и десятью грузовыми стрелами грузоподъемностью 3,5, 5 и 60 т.

Четыре десятилетия напряженной эксплуатации «Михаила Сомова» преимущественно в антарктических и арктических водах, неоднократная работа в тяжелой ледовой обстановке, в том числе и в ледовых дрейфах, говорят о том, что серия ледокольно-транспортных судов типа «Амгуэма» вполне оправдала надежды, возлагавшиеся на нее как судостроителями, так и моряками. Списание «на иголки» (на флотском жаргоне) большинства из них в 1990-е гг. было вызвано не техническими причинами, а реалиями того времени.

При проектировании большей части гражданских судов (да и практически любой техники) конструкторы сразу закладывали возможность их использования и в военных целях: изначально разрабатывали мобилизационные варианты, предусматривающие быстрое переоборудование практически любого судна для нужд военно-морского флота. Не стали исключением и суда проекта 550. На случай войны их планировалось применять как минные заградители.

Руководство советского флота пошло еще дальше. Одновременно с разработкой гражданского ледокольно-транспортного дизель-электрохода началось проектирование аналогичного… надводного ракетоносца. Первыми с подобной идеей выступили американцы в конце 1962 г., предложившие в рамках создания многосторонних ядерных сил построить 25 надводных кораблей, каждый из которых должен был нести восемь баллистических ракет «Polaris» А-3. Их планировали строить на базе американских транспортов типа «Mariner» водоизмещением около 18000 т, обладавших скоростью 20 узлов. По внешнему виду они не должны были отличаться от гражданских судов, что крайне затрудняло их распознавание на оживленных «морских дорогах». Предполагалось, что в постройке примут участие 8 государств – членов НАТО, а корабли укомплектуют совместными экипажами.

В качестве ответа на данную инициативу в СССР началась разработка надводного ракетоносца проекта 909 на базе судов типа «Амгуэма». Он получил обозначение «Скорпион». Эти корабли должны были усилить ракетно-ядерный потенциал страны, основу которого составляли атомные подводные лодки. Находясь на боевой службе в Баренцевом, Белом и Охотском морях, «скорпионы» могли держать под прицелом около 90 % территории США. Разработка началась в Центральном конструкторском бюро (ЦКБ-17) в 1964 г. Основой комплекса ракетного оружия должны были стать восемь баллистических ракет Д-9. Их пусковые шахты планировалось разместить в два ряда, в отдельном отсеке длиной 7,2 м, расположенном в кормовой части корабля. Несмотря на большое количество оборудования для пуска ракет и обслуживания комплекса, а также увеличенного в два раза количества личного состава, удалось на 100 % соблюсти маскировку. Внешне от своих гражданских «собратьев» военные корабли отличались лишь наличием дополнительных антенн радиосвязи. Помимо скрытности и большой автономности у кораблей проекта 909 было и еще одно достоинство – их постройка могла вестись практически на любом советском судостроительном заводе. Параллельно, в инициативном порядке, ЦКБ-17 разработало схожий проект 1111 на базе гидрографического судна. Но уже осенью 1965 г. стало ясно, что НАТОвская программа строительства надводных ракетоносцев реализована не будет, и работы над советскими проектами были также свернуты. По оценке эксперта, их постройка могла иметь лишь политическое значение, так как в случае осуществления проекта замедлилось бы строительство атомных подводных лодок, вооруженных такими же ракетными комплексами.

Михаил Михайлович Сомов

Судно назвали в честь видного океанолога, полярного исследователя, Героя Советского Союза Михаила Михайловича Сомова (1908–1973). С 1932 г. он участвовал в экспедициях по комплексному изучению дальневосточных морей. В 1937 г. Сомов окончил гидрологический факультет Московского гидрометинститута и поступил в аспирантуру, став одним из учеников выдающегося советского океанолога профессора Н. Н. Зубова. С 1939 г. М. М. Сомов работал в Арктическом научно-исследовательском институте. В предвоенные годы он участвовал в рейсе ледокола «И. Сталин», впервые прошедшего Северный Морской путь на восток и обратно за одну навигацию, в походе ледореза «Ф. Литке». Следующие шесть лет его жизни, включавшие период войны, были связаны с работой в Штабе морских операций. В августе 1942 г. он участвовал в отражении атаки на поселок Диксон немецкого «карманного линкора» «Адмирал Шеер». Во время первого послевоенного полета на Северный Полюс в октябре 1945 г. М. М. Сомов вел ледовую разведку. В 1948–1949 гг. он руководил научными группами высокоширотных экспедиций «Север-2» и «Север-3», высаженных с самолетов на льды Центральной Арктики для проведения гидрометеорологических и геофизических исследований. Главный итог их работы – первое указание на существование подводного хребта Ломоносова. В 1950–1951 гг. Сомов был руководителем дрейфующей станции «Северный Полюс-2». 376-суточный дрейф в высоких широтах Восточной Арктики проходил в исключительно трудных условиях, в обстановке полной секретности – в мире шла «холодная война». «СП-2» положила начало регулярным работам дрейфующих станций в Арктике. Основное научное достижение Сомова – выявление наиболее приподнятой части ранее неизвестного подводного объекта, названного Чукотским плато. Также он установил факт проникновения в Чукотское море атлантических вод. В 1955 г. Михаил Михайлович возглавил Первую комплексную антарктическую экспедицию, положившую начало советским исследованиям на шестом континенте. После ее успешного проведения М. М. Сомова направили представителем СССР в Научный комитет по антарктическим исследованиям, где он участвовал в подготовке Международного договора об Антарктиде, подписанного в 1959 г. Договор закрепил международный статус континента и заложил условия равноправных возможностей в исследованиях в Антарктиде всех стран – участниц договора. В 1962 и 1963 гг. Сомов возглавлял 8-ю и 9-ю Советские антарктические экспедиции. Заслуги ученого были отмечены золотыми медалями Шведского общества географии и антропологии и Британского Королевского географического общества. В честь Михаила Михайловича Сомова, помимо судна, названы ледник на Земле Королевы Мод в Антарктиде, море в тихоокеанском секторе Антарктики, малая планета и переулок в Санкт-Петербурге.

Конец ознакомительного фрагмента