Калиостро. Великий маг или великий грешник - Ольга Володарская Страница 2

„Святейшая Тринософия“ — это рукопись с шифром MS 2400 во Французской библиотеке в Труа (Troyes). Труд невелик по размеру, он состоит из 96 страниц, исписанных только с одной стороны. Почерк писца превосходен. За вычетом некоторых погрешностей в пунктуации и диакритических знаках, его французский является академически правильным и драматически выразительным, кроме того, текст украшен многочисленными рисунками и фигурами, хорошо прорисованными и блестяще раскрашенными. В дополнение к иллюстрациям на титульном листе имеются также маленькие символические значки в начале и конце каждого из разделов. Внутри французского текста вкраплены буквы, слова и целые фразы на нескольких древних языках. Некоторые из находящихся там символов и фигурок напоминают египетские иероглифы, а некоторые из слов — значки клинописи. В конце рукописи есть номера страниц, написанные причудливыми цифрами, возможно, это код, использовавшийся в тайной общине Сен-Жермена. Работа, вероятно, выполнена в последней четверти XVIII века, хотя большая часть материала восходит к относительно более раннему периоду.

Об истории этой рукописи, к сожалению, известно очень маю. Знаменитый мученик-масон, граф Алессандро Калиостро, захватил эту книгу с собой в свою злосчастную поездку в Рим. После заключения его в крепость Св. Льва (Сан Лео) следы манускрипта на время теряются. Каким-то образом литературные труды Калиостро попали в руки генерала наполеоновской армии, а после смерти этого офицера „Святейшая Тринософия“ была приобретена по номинальной стоимости библиотекой города Труа. В своей книге „Музей колдунов“ французский ученый Грийо де Живри утверждал, что сей том, написанный изящным почерком, был найден при распродаже вещей Массена, и на нем были пометки, сделанные рукою философа по имени И.Б.К. Филотом (J.B.C. Philotaume), из которых явствовало, что этот манускрипт является единственной сохранившейся копией знаменитой „Тринософии“ графа де Сен-Жермена, оригинал которой сам граф уничтожил во время одной из своих поездок. Эта рукопись принадлежала в свое время Калиостро, ученику Сен-Жермена, который был арестован инквизицией в 1789 году в своем доме в Риме; тогда же была конфискована и эта рукопись».

Перевод этой книги на русский язык уже опубликован, но следует сказать еще раз лишь о том, кто скрывается под псевдонимом И.Б.К. Филотом. Здесь мнения исследователей разделяются. Нам же наиболее вероятным представляется толкование, приведенное французским исследователем масонства и эзотеризма Патриком Ривьером в его книге «Тайны и мистерии оккультизма: Сен-Жермен и Калиостро»: «Мы не думаем, как Рене Алло, что речь идет о коллективном творчестве. Мы четко различаем „Philothaume“ и „J.B.C. Philotaume“. Мы считаем, что человек, назвавшийся тем же именем — переработав свое произведение в творческой манере писателя Филотома (Philothaume), — создал текст „Святейшей Тринософии“. Точно таким же образом Калиостро позаимствовал канву своего „Египетского Ритуала“ в загадочном произведении „Sethos“, написанном в 1731 году аббатом Террассоном…

И если бы это сходство обнаруживалось на более глубоком уровне, было бы, конечно, более заметно общее происхождение этих компиляций, как если бы это исходило от одного и того же человека: J.B.C. Philotaume становится, таким образом, Жозефом Бальзамо, он же Калиостро „любитель чудесного“ (буквально)!

Ученик, конечно же, мог посвятить этот шедевр „Герметического Масонства“ своему учителю, графу де Сен-Жермену…»

Французские авторы П. Монлуан и Ж.-П. Бэйар (P. Montloin и J.-P. Bayard) не колеблясь утверждают, что Калиостро написал это произведение в своей камере: «Не для того ли, чтобы отвлечь себя от ужаса и страданий заключения, написал он эту „Святейшую Тринософию графа де Сен-Жермена"? И в самом деле, все подтверждает это предположение: виньетки, раскрашенные в египетском стиле, напоминают о том, что когда-то Бальзамо расписывал веера; символическое описание путешествия, написанное в стиле Книги Мертвых, вызывает в памяти посвящение в Египетский Ритуал; и наконец, берущие за душу советы, адресованные ученику, на первых страницах манускрипта, кажутся исходящими от настоящего узника".

Это утверждение до сих пор не доказано, однако многим представляется весьма вероятным. И тогда глава первая "Святейшей Тринософии" может быть прочтена как драматическое изложение конца земного пути и прощальное напутствие того, кого Европа конца XVIII столетия знала и восторженно почитала как "божественного Калиостро".

Само имя Джузеппе Бальзамо, если его прообразовать при помощи каббалистических методом, означает — "Тот, кто был послан", или "Данный", а также "Господин Солнца", — показывает, что оно не было его истинным родовым именем. Как отмечает Кеннет Р.Х. Маккензи, член Теософического Общества, к концу прошлого столетия среди некоторых теософских профессоров того времени установилась мода транслитерировать в восточной форме любое имя, которое давалось оккультными братствами своим ученикам, предназначенным для работы в миру.

Конечно, вслед за Ривьером было бы заманчиво отождествить печального узника застенков инквизиции, знаменитого мага, масона и оккультиста графа Алессандро Калиостро с уроженцем сицилийского города Палермо авантюристом Джузеппе Бальзамо, ибо таково, как принято считать, его настоящее имя. Правда, есть небольшая нестыковка: по-итальянски это имя пишется как Giuseppe Balsamo. Можно возразить: Джузеппе — итальянская форма имени Иосиф, данного младенцу при крещении, по-французски это библейское имя произносится как Жозеф и пишется, как Joseph. "Святейшая Тринософия" написана по-французски, автору логично было бы написать свое имя в принятой в этом языке форме. И тогда инициалы J.B.C. логично будет прочитать как Joseph Balsamo Cagliostro.

Вот только далеко не все думают, что Джузеппе Бальзамо и граф Калиостро — одно и то же лицо. Есть сторонники версии, что это совершенно разные персонажи. И биографии у них разные. Так считает, например, английский исследователь У.-Р.-Г. Троубридж, который в своей книге "Калиостро. Блеск и нищета Мастера магии" (1910) приводит довольно убедительные доказательства своей точки зрения. Как пишет о Калиостро Мэнли Палмер Холл,"вне всяких сомнений, граф Калиостро является самым оболганным человеком в современной истории". У.-Р.-Г. Троубридж горячо отстаивает "доброе имя" графа Калиостро: "Подозрение, которое всегда внушали таинства и магия, сделало фантастическую личность Калиостро легкой мишенью для клеветы. Поэтому о нем сложилось превратное мнение и сведения, дошедшие до нас, так искажены, что узнать этого благородного человека трудно. Больше сотни лет его репутация раскачивалась на виселице бесславия, и всякого, кто пытался вынуть ее из петли, ждали проклятия. Его судьба была его славой. История его помнит не столько за то, что сам он сделал, сколько за то, что с ним сделали".

Граф Калиостро не имел близких друзей или корреспондентов, с которыми мог бы поделиться сведениями о своем рождении и ранних годах. Делиться ими он избегал. Если такие сведения подчас и проскальзывали в беседах с почитателями или любопытствующими, они были весьма скудны и загадочны: "Тайна моего происхождения, неразрывная связь с моим неведомым отцом, навсегда останется тайной; тот, кто раскроет ее, поймет меня и одобрит". О своей родине он высказывался еще более туманно: "Мое отечество там, где я оставил свои следы… Я не прошу у государей ничего, кроме того, чтобы быть принятым в их владениях, и, поскольку это право мне обычно предоставляется, я приезжаю и творю добро вокруг себя; но я везде проездом. Я просто знатный путешественник". Говоря о своем имени и титуле, он изрекал многозначительные фразы типа: "Когда я погружаюсь в мои мысли, устремляясь к высшей форме существования, бесконечно далекой от вашей жизни, тогда я становлюсь тем, кем желаю быть… Я назвал себя графом Калиостро по высшему повелению, это не мое настоящее имя. А выше ли это имя или же ниже нынешнего, это, быть может, узнают все, но позже". Вынужденный оправдываться на процессе по делу об ожерелье королевы Марии-Антуанетты в 1786 году, где его обвинили в преднамеренном мошенничестве, граф Калиостро заявил: "Мое имя — это имя, данное мне и исходящее из меня; то, которое избрал я, чтобы показаться среди вас. Имя, коим звали меня при рождении, то, кое дали мне в юности, те, под которыми в иные времена и в иных местах меня знали, я эти имена оставил, как оставил устаревшие и ставшие ненужными одежды".