Процессы о колдовстве в Европе и Российской империи - Яков Канторович Страница 20

Защитник прежде всего заявил, что возможность такого союза с дьяволом он не может отрицать, а лишь имеет в виду указать на недостаточность доказательств, послуживших основанием для обвинения. Он полагает, что для установления факта любовной связи подсудимой с дьяволом не имеется в деле никаких объективных данных, потому что все обстоятельства, удостоверенные свидетельскими показаниями и служащие будто бы для установления объективного факта, могут быть объяснены естественным образом. Признание подсудимой, по мнению защитника, тоже не может считаться объективным доказательством. Наконец, если даже союз подсудимой с дьяволом и имел место, то он все-таки в настоящем случае должен считаться недействительным, потому что обвиняемая, несмотря на этот союз, не отреклась от Бога и святых, а это обстоятельство противоречит самой сущности такого союза. Принимая во внимание все эти обстоятельства и также раскаяние подсудимой, он просит суд быть милостивым к обвиняемой и оказать ей снисхождение, назначив умеренное наказание, например полугодичное заключение в тюрьме.

Член Арнсбергской коллегии, которому, согласно инструкции суда, было поручено составить мотивированный приговор, дал следующее заключение: принимая во внимание, что преступление любовной связи с дьяволом, согласно таким авторитетам, как Дельрио и Карпцов, вполне возможно, что, по Карпцову, достаточно для установления наличности этого преступления одного признания подсудимой и некоторые подтверждающие его подозрения, что, хотя наказание смертною казнью через сожжение, назначенное уголовным уложением Карла V [62] за связь с дьяволом без причинения вреда [63], нельзя не считать весьма строгим, но, после чтения того же знаменитого Карпцова, следует считать преступление, совершенное подсудимой, весьма тяжким и опасным, потому что она пребывала в этой преступной связи с дьяволом беспрерывно в течение четырнадцати лет, между тем как уже при встрече со своим соблазнителем по его внезапному исчезновению легко могла узнать в нем дьявола — принимая все это во внимание, следует назначить обвиняемой строжайшее наказание — сожжение живою.

Другой член коллегии, содокладчик, разделяя соображения своего товарища, тем не менее нашел возможным оказать подсудимой снисхождение и назначить ей смягченную меру наказания, а именно сожжение после предварительного обезглавления.

Суд принял это последнее мнение содокладчика и 20 сентября 1728 года объявил следующий приговор:

«Мы, нижеподписавшиеся, строго обсудив обстоятельства дела обвиняемой Анны-Марии Розенталь, подтверждаем как заключение уголовного обвинителя со стороны курфюрстского фиска, так и материалы следствия, своевременно нам доставленные. Посему считаем справедливым, чтобы обвиняемая Анна-Мария Розенталь за свое глубоко греховное дьявольское поведение, в котором она созналась, подверглась совершенно заслуженному ею наказанию — отрубанию головы и последующему сожжению ее тела, на страх и пример другим. Вместе с тем постановляется приказать приведение в исполнение означенного приговора совершить в наискорейшем времени, а когда он будет исполнен, позаботиться об отсылке нам надлежащего об исполнении приговора протокола. Предаем себя в руки Божьи».

Пытки дополнялись тюрьмами, в которых содержались жертвы обвинений в колдовстве в течение судебного следствия и после осуждения до приведения в исполнение приговора. В этих тюрьмах их ждали, если они мужественно перенесли пытку, новые, не менее ужасные муки, продолжавшиеся иногда целые годы и доводившие их до состояния полного отчаяния, нередко до самоубийства.

В то время места заключения вообще представляли собою отвратительные вонючие дыры, где холод, сырость, мрак, грязь, голод, заразные болезни и полное отсутствие какой бы то ни было заботы о заключенных в короткое время превращали несчастных, попадавших туда, в психических больных, в калек, в гниющие трупы. Но тюрьмы, назначенные для ведьм, были еще ужаснее. Такие тюрьмы строились специально, с особыми приспособлениями, рассчитанными на причинение несчастным возможно более жестоких мук. Одного содержания в этих тюрьмах было достаточно для того, чтобы вконец потрясти и измучить попавшую туда невинную женщину и заставить ее признаться во всевозможных преступлениях, в которых ее обвиняли.

Один из современников той эпохи следующим образом описывает внутреннее устройство этих тюрем:

«Тюрьмы помещаются в толстых, хорошо укрепленных башнях или в подвалах. В них находятся несколько толстых бревен, вращающихся около вертикального столба или винта; в этих бревнах проделаны отверстия, куда просовываются руки и ноги заключенных. Для этого бревна развинчиваются или раздвигаются, в отверстия между верхними бревнами кладутся руки, в отверстия между нижними бревнами — ноги заключенных; после чего бревна свинчиваются, сбиваются кольями или замыкаются так тесно, что заключенные не могут шевелить ни руками, ни ногами. В некоторых тюрьмах находятся деревянные или железные кресты, к концам которых крепко привязываются головы, руки и ноги заключенных, так что они должны постоянно или лежать, или стоять, или висеть, смотря по положению креста. В некоторых тюрьмах имеются толстые железные полосы с железными запястьями на концах, к которым прикрепляются руки заключенных. Так как середина этих полос цепью прикреплена к стене, то заключенные находятся всегда в одном положении.

Иногда к ногам прикрепляются еще тяжелые куски железа, так что заключенные не могут ни вытянуть ноги, ни притянуть их к себе. Иногда в стенах сделаны углубления такого размера, что в них с трудом можно сидеть, стоять или лежать; заключенные там запираются железными затворами, так что они не могут шевелиться.

В некоторых тюрьмах находятся глубокие ямы, выложенные камнем, с узкими отверстиями вверху и крепкими дверями. В эти ямы, глубиной нередко в 15, 20 и даже 30 саженей, заключенных опускают на веревках и таким же образом их вытягивают наверх.

Во многих местах заключенные страшно страдают от холода и отмораживают себе руки и ноги, так что выпущенные на свободу они остаются на всю жизнь калеками. Некоторые находятся постоянно в темноте, никогда не видят солнечного света и не отличают дня от ночи. Не владея своими членами, они находятся в постоянном оцепенении; они лежат в собственных нечистотах хуже всякой скотины, получают плохой корм, не могут спокойно спать, мучимые мрачными мыслями, злыми снами и всякими ужасами. Так как они не могут пошевелить рукой или ногой, то их страшно кусают и мучат вши, мыши, крысы и всякие другие звери. К этому присоединяется еще ругань, злые шутки и угрозы, которые заключенные ежедневно выслушивают от тюремщиков и палачей.