Грозный. Апология русского царя - Вячеслав Манягин Страница 23

В результате появился огромный слой, который численно превосходил князей и бояр, слой, чьё обладание вещественной субстанцией полностью зависело от великого князя (после 1547 года – царя). Последний был единственным, кто мог оградить их от произвола богатых и знатных. Ну, а великий князь получил, наконец, иную, чем боярство, социальную опору, что объективно улучшало его властную позицию внутри княжебоярского «комбайна»».

Кризис противостояния старой и новой социально-политических систем вел к обострению борьбы между удельно-княжеско-боярской партией с одной стороны и поместным дворянством и царем с другой. Две эти силы сошлись в середине XVI века в борьбе за власть. Именно власть, а не собственность, как отмечает А.И. Фурсов, и была главным объектом борьбы этих сил, в чем заключается специфика русской истории:

«Главная черта, характеристика русского аграрного хозяйства – то, что на Руси в силу суровости её природно-климатических и природно-производственных условий создавался (и создаётся) небольшой по своему объёму совокупный общественный (а следовательно, и прибавочный) продукт – это так и само по себе, и особенно по сравнению с Западной Европой, и тем более – с Восточной и Южной Азией.

В таких условиях средним и тем более нижним слоям господствующего класса прибавочный продукт может достаться только в том случае, если центральная власть, помимо прочего, будет ограничивать аппетиты верхов – как эксплуататорские в отношении угнетённых групп (чтобы сохранялась какая-то часть прибавочного продукта для неверхних групп господствующего класса), так и перераспределительные по отношению к средним и низшим группам всё того же господствующего класса. Только сильная центральная власть могла ограничить аппетиты «олигархов».

Из-за незначительного объёма прибавочного продукта олигархизация власти в России ведёт к тому, что средней и нижней частям господствующего класса мало что достаётся (а эксплуатируемые низы вообще лишаются части необходимого продукта). Поэтому в самодержавной централизации, в индивидуальном самодержавии, в деолигархизации власти были заинтересованы середина и низы господствующего класса, т. е. его основная часть. Она-то и поддержала царя в его опричном курсе: только грозненское самодержавие могло решить проблемы «детей боярских» в их борьбе с «отцами». Так русское хозяйство сработало на опричнину и на самодержавный вектор развития.

…Итак, борьба дворянства и боярства – не миф, но главный объект борьбы – не собственность, а власть, поскольку только власть на Руси регулировала (регулирует) доступ к вещественной субстанции, к общественному продукту.»

Таким образом, в истории России, в том числе и в российской истории XVI века, борьба за высшую власть велась как за инструмент справедливого (или несправедливого) перераспределения общественного продукта внутри общества.

В этой борьбе коллективным представителем подавляющего большинства населения страны стал Земский собор, а выразителем интересов «олигархов» – т. н. «Избранная Рада». Ей прошлые и современные историки безосновательно приписывают «все лучшее» «первого периода правления» Ивана Грозного, в том числе и созыв Собора примирения (хотя доктор исторических наук профессор И.Я. Фроянов справедливо указывает, что первый Земский собор был созван по инициативе царя и митрополита Макария, а не Избранной Рады).

Действительно, Избранная Рада (группировка не только неофициальная, но и самовыдвинутая в противовес легитимному государственному органу Боярской думе) проводила политику реформ. Но вопрос в том, кто должен был стать бенефициаром этих реформ?

Если посмотреть на состав Избранной Рады, то не трудно заметить, что в нее вошли почти исключительно представители высшей аристократии Московского государства. Их политические цели были прямо противоположны той тенденции построения централизованного государства, выразителями которой были как царь и его сторонники, так и народ – от крестьянства до дворян и детей боярских. Ближайшим историческим аналогом Избранной Рады в нашей истории можно назвать коллаборационистскую Семибоярщину Смутного времени и преступную Семибанкирщину 90-х гг. ХХ века.

Царь искал средства противодействия княжеско-боярской партии. Этим и вызвана необходимость Земских соборов, которые сторонники централизации и жесткой вертикали власти во главе с царем видели орудием консолидации нации и достижения своих целей: национализации вотчинных и церковных земель, предоставление их в пользование «служилым» – государственным – людям и создание на этой основе нового типа государства – сословной народной монархии.

Состояние двоевластия (Избранная Рада – царь) сохранялось до начала 60-х гг. Зримым концом неформального олигархического правления Избранной Рады стало удаление из Москвы Сильвестра и смерть А. Адашева (1560), опала удельного князя Владимира Старицкого (1563) и бегство в Литву польского шпиона князя А. Курбского (1564).

На этом княжеско-боярская партия прекратила попытки добиться власти путем реформ и перешла от условно-легитимных форм борьбы за свои интересы к практике политических заговоров и сговора с внешним врагом – на фоне Ливонской войны и постоянной угрозы с юга – со стороны Крымского ханства и Османской империи – это угрожало существованию единого Русского государства как такового.

В октябре 1552 года у Иоанна родился наследник престола, сын Дмитрий. И одновременно царь стал победителем Казанского ханства.

Эти события имели огромное значение для внутриполитической борьбы. Завоевание Казанского (а затем и Астраханского) царства повысило авторитет царя в народе. Он стал самодостаточной силой, приобрел политическое лицо. Более того, народ понял, что царь угоден Богу, раз Тот вершит через него такие великие дела. Все это позволило Иоанну проводить более независимую от синклита политику. Рождение же наследника сделало царя, по народным понятиям, полноправным членом «мира», главой семьи, «большаком».

Первое столкновение «избранных советников» с государем произошло сразу после падения Казани. Временщики пытались задержать его на всю зиму в завоеванном разоренном городе, вдали от столицы и новорожденного сына. Но царь впервые открыто ослушался их. «Избранная Рада» ответила на его поступок попыткой государственного переворота.

В марте 1553 г. вернувшийся против воли «синклита» в Москву, Иоанн неожиданно и беспричинно заболел, причем настолько серьезно, что, придя в сознание после первого приступа «горячки», потребовал немедленно принести присягу наследнику, которому не исполнилось и девяти месяцев от роду.

Десять из двенадцати членов Боярской Думы присягнули безоговорочно. Однако, «Избранная Рада» высказалась за воцарение двоюродного брата царя – князя Владимира Андреевича Старицкого. Многие бояре, сказавшись больными, вовсе не пришли во дворец, другие прямо отказались присягнуть младенцу-царевичу. Во главе «отказчиков» стоял Владимир Старицкий, и открыто (видимо, были уверены, что царь уже не жилец) перешедшие на его сторону князья П. Щенятев, И.И. Пронский, С. Лобанов-Ростовский, Д.И. Немой, И.М. Шуйский, П.С. Серебряный, С. Микулинский и братья Булгаковы. Заодно с мятежниками оказался и отец временщика, Федор Адашев.