Битва за Арнем. Крах операции «Маркет – Гарден», или Последняя победа Гитлера - Энтони Бивор Страница 23

15 сентября группа Крёйфа взорвала часть ключевого путепровода. Хотя ущерб, вопреки их ожиданиям, оказался не столь велик, на следующий день немцы выпустили прокламацию, в которой говорилось: если преступники не сдадутся, вермахт в воскресенье, 17 сентября, в полдень расстреляет дюжину заложников. Врачи, учителя и другие видные граждане немедленно скрылись от неизбежной облавы. Бойцы Крёйфа настаивали, что нужно сдаться и не дать погибнуть невинным людям. Крёйф был тверд. Они на войне. Сдаваться нельзя. К счастью, у немцев в то воскресное утро нашлось более неотложное дело: дилемму решили интенсивные авиаудары союзников.

Сеть Крёйфа в Арнеме и других городах, особенно в Неймегене, понимала важность телекоммуникаций. Они либо нанимали телефонных операторов, либо внедряли туда своих людей. Николас де Боде, инженер голландской телефонной организации PTT, помог создать тайную систему, благодаря которой подпольщики, используя специальные номера с двадцатью девятью цифрами, могли соединить север и юг страны при помощи автоматического набора. Немцы так ничего и не поняли, хотя и сажали своих на все коммутаторы – следить за подозрительной деятельностью и обрабатывать звонки вермахта. Они еще не знали, что у местной электрической компании PGEM имелась собственная телефонная сеть между Арнемом и Неймегеном и именно ее использовали бойцы подполья. К сожалению, британская армия не доверяла группам Сопротивления, поскольку уже имела неудачный опыт с некоторыми из них. Генерал-майор Уркварт, получивший как-то недостоверные сведения от итальянских партизан, был склонен считать, что все такого рода источники информации снабжают только «патриотические сказочки» [211]. А фельдмаршал Монтгомери дал понять принцу Бернарду, что ему «не кажется, будто бойцы Сопротивления будут особо полезны» [212]. На нескольких совещаниях разведки перед операцией «Маркет – Гарден» даже предположили, что голландское население вблизи границы, особенно в округе Неймегена, вполне может оказаться прогерманским.

14 сентября Воутер ван де Краатс, один из коллег Пита Крёйфа, заметил необычно плотное движение немецких военных машин в Остербеке, в пяти километрах к западу от Арнема. Эта тихая и спокойная деревня состояла в основном из больших вилл, домов и ухоженных садиков. Архитектура была смешанной: чистенькие соломенные крыши, почти голландский эквивалент стиля «Искусства и ремесла» [213], оштукатуренные виллы с розовыми черепичными крышами, похожие на праздничный торт… Остербек, раскинувшись на холмах вдоль северного берега Недер-Рейна, с обилием деревьев и прекрасными видами на реку и поляны Бетюве, много лет служил высокопоставленным чиновникам и зажиточным купцам из Голландской Ост-Индии идеальным местом для жизни после выхода на пенсию.

Без предупреждения в Остербеке установили большие щиты: Deutsche Wehrmacht – Eintritt Verboten! («Немецкий вермахт – вход воспрещен!») [214]. Зенитки и даже противотанковая пушка охраняли одну дорогу – Питерсбергсвег. Воутер ван де Краатс заметил, что вся активность сосредоточена вокруг отеля «Тафельберг». Он притворился, что живет поблизости, уболтал первого часового, но второй, более ответственный, вскинул винтовку и приказал ему немедленно убираться. Ван де Краатс с радостью подчинился: он увидел все, что хотел. Клетчатый металлический вымпел у отеля означал штаб группы армий и, следовательно, только одного человека.

Неугомонный Модель, не знавший усталости, оглядел новый штаб мельком и, не тратя ни минуты, сразу же отправился навестить командира важнейшего формирования в районе, обергруппенфюрера СС Биттриха, устроившего свой командный пункт в замке Слангенбург в Дутинхеме, в двадцати пяти километрах к востоку от Арнема.

В сером кожаном плаще, с закрепленным моноклем, Модель добрался до замка 14 сентября, задолго до заката. Начальник штаба, генерал-лейтенант Кребс, на этот раз его не сопровождал. Биттрих возвышался над невысоким командующим группой армий. «По ухо мне был», – говорил он позже. Обергруппенфюрер вызвал двух командиров дивизий: бригадефюрера Хайнца Хармеля из дивизии «Фрундсберг» и штандартенфюрера Вальтера Харцера из дивизии «Гогенштауфен».

Модель даже не присел. Он словно стрелял вопросами: «Сколько у вас сил? Как быстро сможете вступить в бой?» [215]

Биттрих ответил, что может выставить на передовую тысячи полторы солдат из каждой дивизии, а может, и чуть больше, хотя общая боевая мощь превышала эту цифру вдвое. Дальше обсуждали перевооружение. Оперативный штаб СС решил вернуть одно из двух подразделений в рейх для полного переоснащения, а другое – перегруппировать в Нидерландах. Биттрих решил вернуть в рейх свою старую дивизию – «Гогенштауфен». Затем Модель приказал своим офицерам передать братской дивизии броневики, тяжелое оружие и часть солдат. Хармель вряд ли обрадовался. Его дивизия была слабее, и он считал, что именно ее следовало отправить на перегруппировку.

«Еще вопросы, господа? – спросил Модель, едва оглянувшись на них. – Нет? Тогда честь имею» [216].

Хотя Модель защищал Биттриха и в Нормандии, и в дни отступления, кое в чем командир 2-го танкового корпуса СС вряд ли признался бы начальнику. Да, в «походной» [217] библиотеке Биттриха имелись «Фауст» Гёте и «Республика» Платона, но его любимое развлечение было менее возвышенным: в Берлине у него была «маленькая танцовщица» [218]. Начальник штаба штандартенфюрер Харцер всегда прикрывал его, когда Модель требовал доложить, где Биттрих. А теперь Биттрих заставил Харцера принять командование 9-й танковой дивизией СС, пока ее командующий бригадефюрер СС Штадлер оставался в больнице после ран, полученных в Нормандии.

Хармель, командир дивизии «Фрундсберг», слегка завидовал предпочтению, которое Биттрих оказал Харцеру, особенно после того, как он, Хармель, чуть ли не воскресил свою дивизию из пепла. В дни беспорядочного отступления ее бойцы наткнулись на заброшенный немецкий поезд, загруженный полевыми орудиями. Хармель приказал захватить их и забрать с собой. В Нидерландах он немедленно начал интенсивную программу тренировок с упором на физическую форму и даже создал лозунг дивизии «Keiner über Achtzehn» [219] [220]: каждый солдат должен быть столь же ловок, как юноша, не достигший и восемнадцати.