Мастер-класс. Записки концертмейстера балета - Лада Исупова Страница 23

В это время Томаш не заходил в класс, но я точно знала, что он здесь, сидит, покряхтывая, на полу около двери. Как-то заиграла «Kazdemu wolno kochac» – он тихонечко подпевал. Я пыталась вспоминать старые фильмы времен его молодости, но знала мало, поэтому импровизировала на музыку далеких советских времен, может, они напомнят ему свои? Однажды он попросил:

– А сыграй «Та ostatnia niedziela».

– Я этого не знаю.

– Как не знаешь, ты играла!

– Я? Нет, не знаю.

Он запел.

– Так это же «Утомленное солнце»!

– Не знаю, как ты это называешь, но это «Та ostatnia niedziela».

– Ну, может, это у вас так называется.

– Это у вас так называется.

– Я буду играть «Утомленное солнце».

– Давай. А я буду слушать «Та ostatnia niedziela».

И, наконец, я сказала Томашу, что больше не приду – мы купили инструмент. Он насупился. Чтобы скрыть расстройство, заворчал:

– Да что там нынешние инструменты, знаю я эти дрова.

– Ну да, с этим роялем, конечно, не сравнить… Мы вообще-то электронный купили, все равно я могу заниматься только по ночам.

– Ну, железка – это вообще не считается… Знаешь, а ты приходи! Как захочешь поиграть – приходи. Я почти каждую ночь здесь.

– Спасибо, я, может, приду.

– Давай, – он оживился, – если я буду здесь, то вот в этот угол буду ставить швабру, ты как войдешь – увидишь. Если стоит, значит, я здесь, поищи меня. Вот сейчас сразу и поставлю, чтобы привыкнуть, а ты – увидишь.

– Хорошо.

– А если швабры нет, то на другой день приходи – я точно буду здесь.

– Спасибо.

Мы обнялись, тепло попрощались, я пошла.

– Не забудь, он будет ждать тебя!

Я обернулась:

– Кто?

Психов везде много. Но когда своих мало, то приглашают других издалека.

Как-то приехали к нам на неделю интенсивных мастер-классов два педагога – мужчина из Новой Зеландии, бывший премьер тамошнего главного балета, и дама из соседнего штата.

Дама – очень приятная женщина с французским именем и французским акцентом (я дала ей пятьдесят, оказалось – шестьдесят пять лет). Строгая, спокойная, с огромными карими глазами, очень понравилась. Звала меня «мадам»: «Спасибо, мадам», «Пожалуйста, мадам», – забавно. Вела четко, сдержанно, но изнутри лучилась теплым ласковым светом, работать с ней приятно – очень музыкальна. Уже к середине первого дня мы работали душа в душу, она звонко кричала мне с другого конца зала: «Merci, madame!» – и посылала воздушные поцелуи.

Второго концертмейстера не взяли, поэтому предполагалось, что я буду играть по очереди то одному, то другому педагогу. С утра первого дня, пока ждали переодевающихся, в зал, покачивая бедрами, вплыл новозеландский премьер – высокий, старый, с пивным брюшком, лысый, за ушами начинаются и падают до плеч длинные седые кучеряшки. Вальяжно прошелся этаким любимцем публики, снисходительно покидал с барского плеча реплики девочкам, кого-то похлопал по спине, направился ко мне. Встала. Подходит, протягивает руку:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

Представилась.

Он, медленно моргнув, разворачивается на сто восемьдесят градусов и отбывает в другой угол. Я онемела. Такого я еще не видела, это поперек всех правил и приличий. А он идет носом вверх, несет себя, великого и неотразимого, – центр вселенной! Такой придираться будет к каждой ноте, лишь бы перед аудиторией выпендриться. Это мы видали. Жуть какая. Ну всё… я тебе устрою кузькину мать… Я тебя к концу дня неврастеником сделаю, это мне – раз плюнуть. Ну это надо такое?! Участь его была решена, перспективы перед ним открывались самые мрачные.

Кончился урок с Мадам, пришла директриса, и начались выяснения, нужно мне играть следующий урок или нет. Странно. Выясняли-выясняли, директриса отзывает меня в угол и шепотом объясняет, что в любом случае заплатит за все часы, как договаривались, но она ничего не понимает, какой-то кошмар:

– Ты знаешь его?

– Нет.

– А он тебя?

– Думаю, нет. Я вообще никогда ни одного новозеландца не видела.

– Он странный какой-то… крутил-крутил, я ничего не понимаю… он отказывается с тобой работать.

– Как?! Почему?

– Не знаю. Не говорит. Сначала путал меня, то то, то это, ерунда какая-то, а потом говорит – не буду с ней урок вести ни за что, под диск работать буду!

Ничего себе…

– Может, он не умеет работать с концертмейстером?

– Не знаю, вообще ничего внятного не говорит. Он как будто не в себе. Странно, у него такие хорошие рекомендации! Я тебя хвалю, говорю – с ней легко, а он: «О-о-о! Знаю-знаю! А потом она будет кричать, что со мной работать невозможно!» А я ему: «Да она тишайшая, слова никому плохого не сказала!»

Я не стала признаваться, что как раз с утра уже мысленно превратила его в кровавое месиво. Но не телепат же он? И что же он такое на уроках вытворяет, если все концертмейстеры на него кидаются?

Стоим, не знаем, что делать, и тут как раз спускается по лестнице Он. Директриса ему тревожно:

– Я уже предупредила концертмейстера, что «Репертуарный класс» играть не нужно, потому что вы не предоставили заранее ноты, – и испуганно смотрит.

Он, широко:

– Да, у меня нот нет, но, может, у пианиста есть?

Так… у меня в голове контакт не замыкается, я не понимаю, что от меня хотят, нужно играть или не нужно?

– Что вы танцуете на репертуарном?

– Чайковского. «Детский альбом».

– Что именно?

– «Детский альбом».

– Он большой, какие именно номера?

– Из «Детского альбома».

– Какие названия вам нужны?

– Не знаю, у меня только запись, там по номерам – № 1, № 2, № 3, но не исключено, что это просто моя нумерация на диске. Вы на слух сможете определить название?

– Да.

– И найти ноты?

Глубокомысленно даю понять, что это очень непростая задача (на самом деле этот «Детский альбом» за одну секунду можно найти в Интернете, не говоря о том, что у меня дома есть, да и просто по памяти половину этого альбома сыграю). Директриса тут же вставляет, что я могу не играть, что не обязана срочно учить, мы запрашивали ноты заранее, но нам их не предоставили.

Совсем не понимаю, что делать, – так сразу радостно кивнуть и отхалявить или изобразить, что сделала все возможное и невозможное, подняла в ружье всех московских и здешних знакомых, но мучительный поиск «Детского альбома» оказался безуспешным? Хочется сделать так, как нужно директрисе, но разобраться бы, что она хочет.