Эдит Пиаф. Без любви мы - ничто - Жан-Доминик Брийяр Страница 24

Всю свою жизнь без остановки.

С высокими трубами,

Которые устремляются к небу…

Если в этой песне четко просматриваются политические воззрения Монтана, то композицию «Elle a…» («У нее есть…») можно скорее назвать песней личностной, рассказывающей о любовных переживаниях. В эту композицию Пиаф привнесла определенную долю нарциссизма, ведь описываемая в ней любимая женщина – не что иное, как автопортрет певицы. Верная старому доброму принципу «сама себя не похвалишь, никто не похвалит», Эдит заставила Ива делать комплименты тому, что ей нравилось в себе самой:

Elle a des yeux

C’est merveilleux

Et puis des mains

Pour mes matins

Elle a des rires

Pour me séduire

Et des chansons…

У нее есть глаза,

И они чудесные,

А еще руки

Для моего утра.

У нее есть смех,

Чтобы околдовать меня,

И песни…

Этот текст заставляет нас думать о великом чувстве, но меж тем история любви Пиаф и Монтана подходила к концу. Кто из них первым решился на разрыв? Официально считается, что он. В конце октября, когда Эдит уехала в Брюссель выступать в кабаре «Великий век», Ив послал подруге телеграмму, в которой умолял ее никогда больше не пытаться с ним встретиться, добавив: «Возможно, ты права, я слишком молод для тебя». Двумя днями позже, в письме другу, Жаку Буржеа, Эдит не стала скрывать своей горечи: «Я получила телеграмму от Ива, сообщающую о нашем расставании. Как странно, телеграмма. Заметь, это намного легче, чем письмо. Письмо, оно такое длинное. А телеграмма, она просто диктуется. Какая осторожность и какая концепция любви! И если он полагает, что я начну извиняться или умолять его, что же, он ошибается. Если он решил, что все кончено, значит, все кончено. Впрочем, я давно жажду свободы и ласковых слов» [64].

Совершенно очевидно, что если Пиаф и была задета тем способом, каким Ив сообщил ей о разрыве, то не слишком огорчена самим разрывом. По словам Полетт Кокатрикс (жена директора «Олимпии»), которой Монтан даст почитать его переписку с Пиаф, это «именно она стремилась к разрыву отношений, но с помощью своих писем заставила его поверить, что он является инициатором расставания. Она писала: “Подчиняйся своему порыву, ты умеешь петь. Теперь ты больше во мне не нуждаешься. Уходи”. И тогда он действительно подумал, что сам решился на разрыв» [65].

Этот рассказ как нельзя лучше иллюстрирует то, как вела себя Эдит, когда дело касалось высоких чувств. Чтобы заниматься искусством, певице требовалась любовь. Любовь являлась для нее «топливом», неиссякаемым источником вдохновения. По всеобщему мнению, она пела действительно хорошо, только когда была влюблена. Ее душа начинала трепетать не от мысли об объекте любви, но от мысли, что может ей подарить любовь. Пиаф всегда была влюблена в саму любовь. С тех пор все ее любовные истории будут развиваться по одному сценарию, состоящему из трех фаз. Сначала «удар молнии», вспыхнувшее чувство, и чем сильнее оно будет, тем больше будет им наслаждаться Эдит. На втором этапе, чтобы раздуть огонь страсти, вспыхнувший во время первой встречи, певица будет обожествлять любимого, изо всех сил стараясь развить его художественный потенциал. Когда цель окажется достигнутой, наступит последняя фаза: после того как Пиаф ощутит себя истинным Пигмалионом, ее чувства угаснут, и это приведет к разрыву. Обычно весь этот процесс в общей сложности занимал не более восемнадцати месяцев. «Когда Эдит удавалось извлечь из мужчины все, что она хотела из него извлечь, она просто не знала, что с ним делать дальше, – утверждает Даниель Бонель. – (…) Ей больше нечего было ему сказать, нечему учить. Он больше ее не интересовал» [66].

Монтан будет крайне тяжело переживать разрыв с Пиаф. «Каждый раз, когда я заговаривал с ним об Эдит, у него на глаза наворачивались слезы, – рассказывает композитор Филипп-Жерар. – Он так никогда и не оправился от этого разрыва». Благодаря Эдит Ив нашел свое признание, окончательно убедился в правильности выбранного репертуара. Именно Пиаф помогла любимому начать карьеру актера. И хотя во время войны он уже сумел получить проходную роль в фильме Паньоля, как актер кино Монтан станет известен широкой публике лишь в 1946 году, после того как в свет выйдет лента «Étoile sans lumière» («Звезда без света») Марселя Блистена, где Ив сыграет вместе с Пиаф и Сержем Реджани. Благодаря протекции Блистена друг Пиаф в том же году получит свою первую большую роль в фильме «Portes de la nuit» («Двери ночи») Марселя Карне, он же исполнит саундтрек «Les Feuilles mortes» («Мертвые листья»), который обретет международный успех.

Монтан всегда будет испытывать чувство благодарности к Пиаф, которую он больше никогда не увидит, – мы не говорим о случайных встречах на публике. Однако он никогда не будет поддерживать миф о том, что именно певица дала ему путевку в жизнь. По словам Монтана, она его просто «поддержала». Как Раймон Ассо поддержал десятью годами ранее саму Эдит. «Она меня не “делала”. Она не создавала меня, – будет настаивать артист. – Она просто помогла мне, но главным образом она меня любила, подставила мне плечо, но при этом жестоко ранила меня – с такой подкупающей искренностью, с таким смехом и грацией, что мне потребовалось несколько лет, чтобы излечиться от раны» [67].

(1946–1947)

Как это часто бывало с Пиаф, разрыв с мужчиной стал для нее началом новой эпохи – как в области чувств, так и в профессиональной сфере. Осень 1945 года ознаменовалась тремя судьбоносными встречами. 14 сентября, когда певица вновь вышла на сцену театра «Этуаль», ей аккомпанировал новый пианист – Робер Шовиньи. Этот молодой виртуоз, обнаруженный Мишелем Эмэ в одном из баров на Елисейских полях, очень скоро стал незаменимым. Дело в том, что он был не просто хорошим концертмейстером. Пиаф быстро поняла, что столкнулась со сверходаренным музыкантом, удивительной творческой личностью. Вскоре Робер стал дирижером оркестра Пиаф и аранжировщиком ее песен, что, несомненно, обогатило художественную палитру артистки. Благодаря Шовиньи музыкальная самобытность Пиаф перестала сводиться к одним лишь голосовым данным, она получила оркестровую звучность, что позволило подчеркнуть как силу голоса Эдит, так и все богатство его оттенков.

16 ноября к оркестру присоединился аккордеонист Марк Бонель. Этот музыкант-самоучка уже никогда не покинет Пиаф и с помощью своего искусства создаст совершенно особый климат для выступлений певицы, облачит ее песни в новые одежды. Третьей ключевой фигурой в команде Пиаф стал импресарио Луи Баррье, который приступил к исполнению своих обязанностей 25 ноября. Вплоть до самой смерти Эдит он будет ее доверенным лицом, близким другом. Именно он придаст карьере певицы международный размах.