История династии Сфорца - Леси Коллинсон-Морлей Страница 24

Использованный Франческо способ избавления от прежних брачных договоренностей может показаться несколько грубым с современной точки зрения, однако людям его эпохи и, по всей вероятности, самим принцессам он представлялся совершенно естественным. Уже давно было решено, что граф Падуи женится на одной из дочерей маркиза Гонзага из Мантуи. Вначале предполагалось, что это будет старшая его дочь, однако в 1457 году маркиз предложил выбрать младшую, Доротею, поскольку у старшей начались боли в спине. Когда стали обсуждать вопрос о савойском браке, прошел слух о том, что Доротея также страдает этим недугом. В результате из Милана были направлены доктора для ее обследования. Вполне возможно, что подобное недомогание действительно имело место. Как бы там ни было, маркиз Мантуанский отказался допустить такого рода освидельствование собственной дочери. На стороне Гонзага была Бьянка Мария, продолжавшая настаивать на этом браке. Но узел был разрублен в 1467 году, когда Доротея умерла от лихорадки. Вскоре начали шептать о том, что ее отравил Галеаццо Мария, но нет ни малейших оснований для таких подозрений, которые вполне соответствовали предрассудкам того времени. Стоило умереть какому-либо человеку с положением, как против той партии, которой была более всего выгодна его смерть, тотчас выдвигались более или менее открытые обвинения в отравлении.

Последним важнейшим деянием в жизни Сфорца стала отправка войска на помощь Людовику XI против его врагов из Лиги Общественного блага [27]. Оно состояло из 500 тяжеловооруженных воинов и 3000 пехотинцев под предводительством графа Падуи, его сына и наследника, хотя настоящим командующим был Гаспарре да Вимеркато. По пути по Францию Галезддо Мария посетил в Верчелли Марию Савойскую, всеми покинутую вдову Филиппо Мария Висконти. В первые дни после своего прихода к власти Франческо встречал все ее просьбы и советы насмешливыми и пренебрежительными ответами. Когда она шла в церковь, ей приходилось слышать его молитвы за свою соперницу, Аньезе дель Майно. Теперь же вдова Филиппо была стара и немощна, однако пригласила Галеаццо отужинать с ней, и он имел удовольствие, в соответствии с пьемонтским обычаем, перецеловать более двенадцати девушек (во время приема у епископа Турина он еще раз имел возможность насладиться этим обрядом). Войска миланцев были задействованы на юге, главным образом в Дофине и Лионе. Они оказали Людовику XI значительную услугу, отвлекая отряды бургундцев от основной сцены военных действий на севере Франции и совершив несколько рейдов по бургундской территории. Для Галеаццо Мария это стало первой военной кампанией. У него не было долгой, суровой выучки и тренировки прежних кондотьеров, а его характер еще не полностью сформировался. Он был новичком в военном деле и вел себя соответствующим образом. Франческо приходилось делать ему замечания за то, что он, забывая о своих обязанностях, устраивал со своими подчиненными охоты и турниры, хотя ему следовало бы занять их чем-нибудь другим в дни перемирия.

Весьма интересным документом, объясняющим некоторые особенности характера Франческо Сфорца, является его «Наставления для доброй жизни», адресованные его наследнику в 1457 году. Эти рассуждения о правильном поведении демонстрируют нам, что в глубине души он оставался простым солдатом, истинным сыном своего отца, чья крестьянская мудрость нашла в них свое отражение. Ничего подобного по своей незамысловатости уже нельзя было встретить у ренессансных правителей следующего поколения. Этот текст начинается так: «Галеаццо, тебе известно, что я никогда на тебя не гневался и ни разу не ударил тебя». Поэтому, продолжает Сфорца, твой отец сумел изучить твой характер, пока ты был еще ребенком. Но сейчас, когда Галеаццо становится способен самостоятельно различать хорошее и дурное, он поспешит изложить ему некоторые правила поведения, чтобы тот следовал им, если желает, чтобы его отец придерживался доброго мнения о нем. Исполняя свой сыновний долг, он получит благословение Бога и своих родителей и заслужит всеобщее расположение. Затем Сфорца формулирует десять заповедей, которые, возможно, напоминают те весьма практичные советы, что дал Франческо Сфорца его собственный отец накануне его свадьбы. «Галеаццо должен чтить Бога и церковь; он должен уважать и слушаться своих родителей, мессира Джуинфорте [его воспитателя] и всех других добрых и мудрых людей; он должен быть вежлив с ними в зависимости от их положения, "шапкой ли, головой ли, коленом ли"; он должен быть приятен в общении со всеми, не забывая о своих собственных слугах; он должен сдерживать свои руки и не выходить из себя из-за каждого пустяка; он должен воспитать в себе справедливость и милосердие, что приличествует правителю; ему не следует желать всего, что он видит, но он должен привыкать обходится без того, чего нельзя достичь честным путем; он не должен ни прибегать к обману и лжи, ни обращать внимание на клевету и злословие; он должен быть умерен и опрятен в еде и питье; при его любви к верховой езде ему следует выбирать хороших коней».

Дети играли очень важную роль в жизни семьи Сфорца. И герцог, и герцогиня искренне интересовались их образованием. На Рождество и в другие праздничные и выходные дни дети читали стихи своему отцу или же произносили одну из тех речей, которые были для него неиссякаемым источником наслаждения. Обычно эти выступления были посвящены отцу или матери. По-видимому, дети были также хорошо обучены придворным комплиментам того времени. Однажды, когда Франческо увещевал их быть усердными в изучении книг, те отвечали, что сделают все, чтобы стать достойными «его божественных достоинств, и его геркулесовых подвигов, и его небесных добродетелей». Когда дети Сфорца после своих забав возвращались домой, им не разрешалось ложиться в постели прежде, чем они пожелают отцу спокойной ночи. В 1457 году некий дворянин из Наварры сказал Аньезе дель Майно, что по их манерам и уму их можно принять за взрослых людей лет двадцати, — комплемент, которому, возможно, не следует придавать буквального значения.

Герцогиня с детьми часто переезжала из одного замка герцогства в другой, останавливаясь также в домах знати. Но их настоящим домом была Павия. Строительство в Милане огромного замка из красного кирпича, с его укреплениями и башней, продвигалось быстро, но рывками, поскольку нуждавшийся в средствах Франческо часто заимствовал средства из его сметы. При Франческо замок так и не стал резиденцией герцога. Старый Корте д'Аренджо был мал и находился в плохом состоянии. Филиппо Мария Висконти никогда им не пользовался, но Корте «вернул к жизни» великий архитектор Филарете, утверждавший, что «если бы не ремонт, то дворец вскоре развалился бы». Для росписи его стен Сфорца пригласил лучших ломбардских художников того времени, и легко представить, как контрастировали их сияющие краски с мрачными стенами старых замков. Главным из этих живописцев был Винченцо Фоппа, лучший мастер ранней ломбардской школы. Ему помогали Бонифаччьо Бембо и Кристофоро Моретти. В одном из покоев была изображена весьма своеобразная подборка героических персонажей, отобранных Сфорца в соответствии с его вкусом: Эней, Гектор, Геракл, Аттила, Карл Великий и Аццо Висконти, основатель династии. В другой зале, называвшейся «Залой вооруженных баронов», были портреты его друзей и соперников — главных кондотьеров той эпохи. Когда Корте д'Аренджо был отреставрирован, семья герцога стала чаще бывать в Милане. Сегодня от этого дворца не осталось и следа.