Утраченное Просвещение. Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана - Стивен Фредерик Старр Страница 27

Хотя кушаны не имели никакого опыта городской жизни, они с радостью восприняли новые условия существования. При их правлении интенсивно шла застройка, появлялись новые города, которые в области планирования и архитектуры были основаны на эллинистическом наследии [149]. В тесной связи с ростом городов развивалась система орошения, в которой жители Центральной Азии эпохи кушанского правления применили целый ряд улучшений [150]. Местные жители также убедили своих кушанских правителей в важности стабильной и широко доступной денежной единицы [151] и, вероятно, были ответственны за тот факт, что кушаны привязали стоимость своих денег к римскому ауреусу [152]. Обусловленный всем этим экономический бум нашел свое отражение в невероятном количестве золотых ювелирных изделий, скульптур, орнаментов, которые позже были обнаружены в одной из небольших столиц кушанского царства в Северном Афганистане [153].

В то время как в Риме начинался упадок, Кушанское царство было на пике своего развития. Его правители, превратившиеся благодаря собственным подданным из Центральной Азии в активных космополитов, считали своим правом бравировать величественными греческими и индийскими титулами – базилевс («царь» в переводе с греческого) и девапутра («сын бога» в переводе с санскрита) – и направлять своих послов в Рим, Китай и Индию [154].

Последней империей традиционного типа, стремившейся контролировать Центральную Азию, была иранская держава Сасанидов, чья столица находилась в городе Ктесифон, к югу от будущего местоположения Багдада. После столетий, проведенных в борьбе за достижение власти, Сасаниды разгромили парфянское войско в 224–226 годах. В течение следующих десятилетий они установили свою верховную власть в Хорасане и Согдиане, но сумели получить лишь частичный контроль над остальными бывшими кушанскими территориями в Центральной Азии и в долине Инда. Несмотря на воинственное прошлое, Сасаниды благоприятствовали торговле, что привело к устранению большинства торговых барьеров между Центральной Азией и Ближним Востоком. Вплоть до своей гибели от рук арабских захватчиков в 651 году правительство этой новой персидской империи получало налоги с местных царьков по всей Центральной Азии, частично в виде товаров, но больше ничем не досаждало жителям региона. Пока они чеканили деньги во всех крупных городах империи, включая Бактры, Мараканду, Мерв и Бухару, местные правители в большинстве районов Центральной Азии не теряли времени даром и выпускали также и собственные монеты.

Империи, которые сделали ощутимым свое присутствие в Центральной Азии, не принимали активного участия в местной жизни из-за расстояний и нехватки людей. В лучшем случае они следили за чистотой денег и устраняли препятствия для торговли. В противном случае они довольствовались ролью имперских рантье. Но они не были единственными игроками на этом поле. На протяжении всего периода со II тысячелетия до нашей эры вплоть до 1500 года нашей эры Центральная Азия постоянно подвергалась набегам групп конных кочевников, которые проникали в регион из области к северу от Черного моря, от гор Алтая – там, где сейчас Казахстан и Россия, из Восточного Туркестана, Северного Китая и Монголии. Не менее, чем жители больших городов, эти кочевники определили характер истории Центральной Азии.

Масштабы и интенсивность кочевого образа жизни в густозаселенном мире Центральной Азии требуют некоторых пояснений [155]. География снова создала необходимые условия. За периметром орошаемых оазисов большая часть региона состояла из пустынь, степей или из их сочетания. В обширных горных зонах Гиндукуша, Памира и Тянь-Шаня долины, которые не орошали, становились пастбищами или пустынями. Даже в густонаселенной Ферганской долине кочевники продолжали бродить по всем засушливым просторам между многочисленными городами.

Если бы не использование лошадей, эти области остались бы территориями спокойных пастухов и их стад. Но ситуация резко изменилась, когда люди начали ездить верхом на лошадях вскоре после 1000 года до нашей эры. Ранняя история одомашнивания лошади неизвестна. Один из современных исследователей указывает, что первые одомашненные лошади появились неподалеку от Астаны – столицы современного Казахстана [156] – в 3500 году до нашей эры. Другие исследователи предполагают, что это случилось более чем на тысячу лет раньше [157]. Но большинство согласно с тем, что это важнейшее событие произошло в степях Центральной Азии.

В течение нескольких тысяч лет жители региона использовали лошадей в качестве тягловой силы и для боевых колесниц. Но только после 1000 года до нашей эры люди стали ездить на лошадях верхом [158]. Когда, в конце концов, воины стали ездить верхом, это привело к революции в скорости, сравнимой с изобретением паровых двигателей для паровозов в XIX веке. Многие, до тех пор оседлые, жители степей обратились к кочевому образу жизни. Но на самом деле коренные изменения произошли с изобретением жесткого седла и стремени, вероятно, в 300 году до нашей эры, опять же где-то в Центральной Азии. Эти простые приспособления освобождали руки всадника, позволяя ему выпускать стрелы из лука в любом направлении, в том числе и в обратном, и он мог оставаться в седле весь день. Мгновенно кочевники получили преимущество в скорости передвижения и маневренности не только над горожанами, но и над войсками крупных государств с их старомодными боевыми колесницами [159].