Евреи в русской армии. 1827 - 1914 - Йоханан Петровский-Штерн Страница 29

Миссионерский замысел

Как справедливо предположил Саул Гинзбург, призыв евреев в армию и наборы кантонистов из евреев не были частью имперского миссионерства. Мысль привести к крещению евреев, попавших в армию, возникла после обложения евреев рекрутской повинностью, а не до нее и возникла поначалу как нечто второстепенное по отношению к их военной службе. Цифры статистических отчетов 1820—1830-х годов наглядно свидетельствуют, что политика по отношению к солдатам-евреям не была частью тщательно продуманного николаевского замысла, коварно воплощенного его злым гением. Отношение Николая I к еврейскому элементу в армии складывалось постепенно. В том, как оно формировалось, заметны и нерешительность Николая I, и его сомнения, и противоречия. В целом Николаю I не было свойственно глобальное стратегическое мышление, умение придумывать и продумывать крупные далекоидущие проекты. Проигранная им Крымская война, приведшая, как полагают некоторые русские историки, к самоубийству Николая, вскрыла его стратегическую беспомощность. С другой стороны, Николай I был до мозга костей человек военной дисциплины. Контроль за всеми обстоятельствами начатых им проектов он осуществлял чрезвычайно тщательно, скорей как тактик, чем как стратег. Тактика была его сильной стороной. Он приходил к решению путем длительного отслеживания того или иного процесса и только после того, как самостоятельно вникал в дело, принимал решение. Проведенное Николаем следствие по делу декабристов, с которого начинается его царствование, продемонстрировало как его первоначальную растерянность и нерешительность, так и его умение анализировать развитие событий и с немалой выгодой для себя реагировать на них. По-видимому, именно стихийная реакция армейского начальства на появление значительного количества «нехристей» в войсках и привела Николая к мысли придать вялому процессу крещения управляемый административный характер.

Здесь нужно сделать оговорку: крещение по православному обряду ожидало не только евреев. Насильственному переводу в православие подвергались лютеране, католики и магометане. Интенсивность миссионерской кампании в среде кантонистов была обусловлена значительным количеством детей инородческого происхождения. Вместо того чтобы разыскивать представителей неправославного духовенства для приведения кантонистов-инородцев к присяге, тем более раввинов, батальонному начальству гораздо проще было обратить инородцев в православие. Поэтому следует разделять стихийную местную инициативу и решение, принятое на государственном уровне. Как и во многих других случаях, проблему крещения еврейских кантонистов Николай I сформулировал «индуктивно», спустя пятнадцать лет после введения рекрутской повинности для евреев.

То немногое, что мы знаем об отношении Николая к еврейским рекрутам первого призыва, подкрепляет наше предположение. Первую группу взрослых евреев (около тысячи человек), призванных в армию в самом конце 1827 г., Николай распорядился направить во флот (Балтийский и Черноморский). 12 декабря следующего года Николай отправился в Кронштадт — возможно, с общей инспекцией, а может, и специально для того, чтобы взглянуть на еврейских рекрутов. Во всяком случае, мы знаем, что Николай лично осмотрел Морскую гавань, штурманский экипаж, адмиралтейство — и вдобавок всех евреев, принятых по первому рекрутскому набору. Видимо, осмотром Николай остался доволен: по его окончании он приказал выдать всем евреям по одному рублю, фунту говядины и по чарке вина. А принявшим православие — по пять рублей, два фунта говядины и две чарки вина. Оставим анализ нравственной подоплеки этих цифр жанру исторической публицистики: для нас важно, что как Николай, так и непосредственное кронштадтское начальство не имели ни малейшего понятия, кто же из трехсот евреев, служащих в Кронштадте, перешел в православие. Последнее обстоятельство прояснилось только тогда, когда прикинули общий расход средств на еврейских рекрутов — 423 руб. 92 коп. — и подсчитали, какому экипажу сколько причитается. Оказалось, что из 305 человек по пяти рублей полагалось всего восьми, т. е. 2,6 %.

Если предположить, что Николай приезжал в Кронштадт проверить, как выполняется его тайное распоряжение — приступить к обращению евреев, результат был бы другой. Очевидно, перед нами совсем другая ситуация: Николай, просвещенный монарх, убежденный в преимуществе православия, еще не принял окончательного решения и не сообщил об этом военной администрации — ни в виде секретного послания, ни в виде устного пожелания.

Как происходила миссионерская кампания и с какого времени процесс крещения еврейских детей можно называть «кампанией»? Прежде всего у этой кампании был вполне объяснимый социокультурный контекст: быт и учеба кантонистов. По приказу начальника Главного штаба от 31 октября 1827 г. еврейских детей полагалось содержать «наравне с христианами». Поэтому в батальонах евреев-кантонистов прежде всего усадили за общий стол со всеми и на просьбы общинных депутатов обеспечить их кошерной пищей ответили решительным отказом. У кантонистов, достигших совершеннолетия (13 лет — время совершения обряда бар-мицва), отобрали тфиллин («десять заповедей, которые они надевают на голову», как в документах). Их обучили общеобязательным в кантонистских заведениях православным молитвам и церковным песнопениям. Из Смоленского батальона доносили, что еврейские мальчики вместе со всеми учатся по русской азбуке, где, помимо прочего, помещены тексты молитв, и каждый день читают молитву «Всемогущий Боже». Казалось бы, сама обстановка располагала к массовому обращению — тем не менее никакого массового обращения не произошло.

За полтора года, прошедших со времени первого призыва, на службу поступило 1862 еврея-кантониста. Из них согласились принять крещение 125 человек, т. е. 6,6 % (см. таблицу 3.1). Если бы зверства «дядек» и фельдфебелей были частью заранее продуманного плана, спущенного из канцелярии военного министра, вряд ли число принявших крещение было бы столь ничтожно. Кроме того, в конце 1820-х годов еще не существовало никакого плана высылки евреев-кантонистов за пределы черты оседлости, и администрация не ставила себе целью пресечь их общение с местными общинами. Из семи существовавших к 1829 г. батальонов военных кантонистов пять базировались в самой черте, а два находились в непосредственной близости от нее и в местах, где полулегально проживало еврейское население. И все же прямая зависимость между количеством принявших крещение и дальностью их батальонов от черты оседлости проявила себя уже на ранних этапах призыва. Наименьшее число крещеных оказалось в Киевском, Херсонском и Екатеринославском батальонах, т. е. размещенных непосредственно в черте оседлости. Наоборот, в батальонах Пскова и Смоленска, расположенных за чертой, число принявших крещение вдвое превышало число выкрестов в батальонах, расположенных в пределах черты. В Псковском, Смоленском и Рижском батальонах выкресты составляли 13 %, 15,2 % и 11 % соответственно. Командир Витебского батальона, где выкресты составили 26 %, либо по ошибке, либо преднамеренно приписывал выкрестов из лютеран и католиков к выкрестам из евреев и получал в результате высокий процент крещений. Во всяком случае, к февралю 1829 г. прибавилось еще несколько крещеных — шесть человек евреев в Рижском полубатальоне, два в Смоленском и шесть в Витебском. К февралю количество крещеных в трех батальонах достигло соответственно 13 %, 16 % и 30 %.