1612. Все было не так! - Дмитрий Винтер Страница 30

По пути из Венеции, куда его забросила судьба, в Россию весной 1606 г. Болотников встретился с неким дворянином Михаилом Молчановым, который, воспользовавшись восстанием 17 мая 1606 г., украл в Кремле большую государственную печать (по другим данным – также скипетр и корону) и после этого сбежал в Польшу на любимом царском коне по кличке «Дьявол», где и объявил себя спасшимся Дмитрием [302]. Кстати, есть мнение, что Лжедмитрий мог бы удержать престол, если бы не предательство. Мы уже убедились в правоте (хотя бы частичной) этой точки зрения на примере стрельцов, хотя тут речь может идти скорее о малодушии, а не о предательстве; но А. Курганов считает, что было и настоящее предательство, в том числе и молчановское [303].

Болотников для русского холопа (пусть даже «боевого» из детей боярских) начала XVII в. был необыкновенно образованным человеком. Есть сведения, в частности, что в Италии он читал произведения некоторых западных гуманистов того времени и думал о переустройстве России на началах произведений этих авторов, и поэтому слухи о мероприятиях, проводившихся Лжедмитрием I, не могли не вызвать его симпатии. Теперь он поверил рассказам Молчанова, выдававшего себя за чудом спасшегося Дмитрия, и выразил готовность служить ему; тот назначил Болотникова главным воеводой и велел возвращаться в Россию и начинать войну против Шуйского, что, впрочем, Иван Исаевич наверняка сделал бы и без этой встречи.

Но возникает вопрос: с кем именно встречался в Самборе Болотников? С Молчановым ли? Есть точка зрения, что Лжедмитрий I действительно сбежал из Москвы в Самбор (вот откуда слухи о том, что его видели ночью в Москве, и даже о том, что он «встает по ночам из гроба», равно как и объяснение того факта, почему убитому 17 мая 1606 г. человеку так изуродовали лицо и прикрыли его не то шутовской маской, не то овечьей головой, а потом и вовсе поспешно сожгли – чтобы его не узнали и не поняли, что убили «не того». Но вскоре после прибытия в Литву первый Самозванец умер либо был убит самими же поляками, что вовсе не неправдоподобно, учитывая его предыдущие отношения с ними. Когда он вернулся, Мнишеки стали, понятное дело, собирать войска ему в помощь, а потом, после его смерти, энтузиазм их и их сторонников, естественно, угас.

Но Болотников-то успел встретить именно первого Самозванца! И именно от его имени помчался он в Россию поднимать восстание, кстати, по некоторым сведениям, во главе десятитысячного войска, набранного им в Венгрии; дело в том, что, возможно, по пути из Венеции домой Болотников некоторое время служил австрийскому императору в составе 10-тысячного казачьего отряда, бойцы которого за храбрость избрали его своим атаманом [304]; когда начались мирные переговоры между Австрией и Турцией, он покинул «цесарскую» службу и во главе этого отряда отправился в Россию и, в частности, с ним проходил через Самбор. Есть сведения, что только после ухода Болотникова роль погибшего Дмитрия стал играть Молчанов, но он не был похож на первого Самозванца и потому так и не решился показаться в России в качестве «царевича»… [305]

Ключевые моменты. Опричное государство, слегка смягченное Годуновым, тем не менее не выдержало первого же нового серьезного испытания – Великого голода 1601–1603 гг. – и пошло вразнос.

Царствование первого Самозванца опровергает миф о том, что наша страна принципиально не хотела становиться Европой и поэтому отвергла на своем троне в том числе и его. Мы видели, что общество Лжедмитрия I поддерживало, а его убийство отнюдь не было делом народным. А вот сближения с противостоявшим Габсбургам Западом ему, похоже, не простили ни отечественные «борцы за несвободу», ни Габсбурги, ни Рим, ни Варшава.

Лжедмитрий I не смог по ряду в основном субъективных причин удержать трон, однако его реформы в целом встречали поддержку в обществе, что и способствовало распространению все новых мифов о его чудесном спасении, а преемника – Василия Шуйского – заставило идти на некоторые преобразования, связанные с ограничением власти.

«Бунташным временем» у наших историков принято называть царствование Алексея Михайловича (1645–1676), однако правление Василия Шуйского (1606–1610), по сути, представлявшее собой один сплошной мятеж (на протяжении своего недолгого царствования Шуйский лишь в течение очень коротких периодов контролировал бо́льшую часть территории России, а всю страну не контролировал ни одного дня!), на мой взгляд, заслуживает этого названия гораздо больше.

Выше говорилось о Болотникове и о том, с кем именно из самозванцев он мог встречаться в Самборе. Но, как бы то ни было, ясно, что встречался он с человеком, которого искренне считал царем Дмитрием, и действовал от его имени, причем поначалу весьма успешно. В считаные недели, как уже сказано, вся Южная Россия вплоть до Астрахани поднялась на новое восстание; к нему присоединились и отряды служилых людей Истомы Пашкова. Примкнули к Болотникову и рязанские дворяне, у которых Василий Шуйский отнимал поместья, во главе с уже известными нам братьями Ляпуновыми.

Да-да, присяга нового царя означала только то, что он не мог отнимать имения без боярского приговора. То же самое касалось и казней: «Не осудив с бояры своими, смерти не предати» [306]. А по приговору той самой кучки бояр казнить и имущество отнимать было можно – у всех неугодных! Что и делалось. Это не говоря уже о том, что некоторые авторы считают крестоцеловальную запись Шуйского просто маскарадом [307]. А мы уже видели и еще не раз увидим, что соблюдению крестного целования Шуйский, мягко говоря, был не очень привержен. Как пишет Н.И. Костомаров, он не боялся лгать именем Бога и употреблять святыню для своих политических целей [308].

То, что царь «не боялся лгать именем Бога», можно отнести и к отъему в нарушение целования креста имений у бояр и дворян. Конечно, по сравнению со временами Годунова, не говоря уже об Иване Грозном, «текучесть» помещиков уменьшилась, но принципиально по сравнению с теми временами система не изменилась. Неудивительно, что не вошедшие в новую элиту дворянские и даже некоторые боярские группировки поддержали Болотникова!

Конечно, не все войска, подготовленные первым Самозванцем к походу на Крым, это сделали, так что Шуйский, по некоторым сведениям, располагал армией в 50–60 тыс. человек. Тем не менее, очень быстро Иван Болотников поднял весь Юг России. В августе он разбил войска Шуйского под командованием князя Трубецкого под Кромами (ныне Орловская обл.), 23 сентября – войска брата царя Ивана Шуйского под Калугой, а в конце октября, нанеся поражение главным правительственным силам под командованием князя Ф.И. Мстиславского у с. Троицкого, подошел к Москве [309].