Педро Жестокий - Франсуа Пиетри Страница 31

Единственное прогрессивное достижение, которое можно вписать в актив XIV века, — это рождение еще не сформировавшейся национальной идеи, которая вскоре придет на смену этому феодальному строю, чьи тирания и грабежи ускорили его закат.

Прародителями национальной идеи стали Вильгельм Телль в Швейцарии и Риенци в Риме. Во Франции она пробуждается во время Столетней войны, а в Испании ее рождение вызвано последним вторжением арабов.

Именно осознание национального единства заставляет общины и собрания почти повсеместно прийти к пониманию своей силы; поставить под рыцарские знамена свое народное ополчение; начать влиять на политику этих посредственных и недостойных монархов.

Но ошибочно было бы ставить в заслугу королям того времени эту тенденцию, влияние которой они почувствуют и которую используют ради грабежей и междоусобных ссор. Например, в Испании так называемая борьба Педро Жестокого против феодализма была не столкновением двух точек зрения, а яростной борьбой двух мужчин, средством, а не целью.

Виктор Дюри в своем замечательном труде по истории Франции, незаслуженно забытом в наше время, в нескольких фразах дает описание того, что представлял собой XIV век: «Этот век глубокого разложения является остановкой в ходе истории. Ни великих дел, ни великих ученых. Сила духа и морали ослабли. Средневековье спускается по склону, ведущему в пропасть все, что уже закончило в этом мире свое движение». Пожалуй, вот единственное смягчающее обстоятельство, что можно привести в оправдание короля, о котором в народном романсеро сказано: «Никогда столь черная душа не жила в груди христианина».

Читатель, ограничившийся изучением жизнеописаний Педро, которые оставили нам два живых свидетеля, Айяла и Фруассар, очень бы удивился, если бы ему сказали, что медленное и необъяснимое изменение общественного мнения создаст из личности Педро Жестокого портрет, который в нескольких словах можно представить следующим образом.

У злого короля, Альфонсо XI Кастильского, был единственный сын от супруги, которую он не уважал и которой изменял. Гордая любовница подарила ему сыновей, которых он признает своими. Пока Педро, наследник, чахнет со своей матерью в забытом Богом замке, Энрике, незаконнорожденный ребенок, купается в любви. После смерти Альфонса XI Альбукерк, его фаворит, не может помешать кортесам провозгласить Педро наследником, но старается его погубить. Он бросает в объятия молодого короля понравившуюся ему девушку, колдунью, которая его очаровывает. Педро тайно на ней женится. Вскоре, не решившись объявить об этом браке, он вынужден взять в супруги племянницу французского короля Бланку Бурбонскую, которая очень некрасива и, кроме того, становится любовницей Фадрика, одного из бастардов.

После этого таинственной смертью умирает мать бастардов Элеонора. Энрике напрасно обвиняет своего брата в смерти матери и признается, что страшно его ненавидит. Он переманивает на свою сторону большую часть дворянства, которую настраивает против короля или же подкупает. Педро, который, несмотря на свою молодость, уже претворил в Кастилии мудрые нововведения, ничего не оставалось сделать, как подавить мятеж своих братьев и интриги беспокойной аристократии. Он вынужден вершить жестокое правосудие и строго наказывать врагов государства. Король не раз прощает Энрике и других бастардов, но они каждый раз отвечают ему неблагодарностью.

Педро отрекается от Альбукерка, организовавшего против него заговор, и решает править единолично. Он посвящает себя этому с похвальным старанием, по ночам как внимательный страж проходит по улицам Севильи, защищает слабых и угнетенных, наказывает злоупотребления, не останавливаясь ни перед гербом сеньора, ни перед рясой духовника. В конце концов он терпит поражение от мятежников, с которы-ми он пытался в последний раз помириться. Но ему удалось убежать от них, собрать армию и разбить Энрике под Торо. Энрике спасается бегством, а в это время его братья вымаливают у короля прощение, которое тот щедро им дарует.

Так как его дядя, арагонский король, давал приют заговорщикам, Педро справедливо объявляет ему войну и решает проявить беспощадность. Его отлучают от Церкви за то, что он осмелился наказать злоупотребления и грабеж евреев духовенством. Увы! Все предали этого замечательного короля, включая его казначея Самуэля эль Леви, виновного в том, что он навел на него порчу, желая захватить его казну.

После того как королева Бланка умирает от чумы, Педро женится на Марии де Падилье, на этот раз официально. Та вскоре тоже умирает, и ей устраивают трогательные похороны.

Между тем Энрике без колебаний прибегает к помощи банды французских наемников под командованием хитрого рыцаря дю Геклена и короля Наваррского Карла Злого. Но у Педро есть союзник — Черный Принц, заклятый враг французов. Энрике одерживает над ним верх и захватывает трон, но вскоре недовольный им народ поднимает восстание и требует возвращения своего законного короля, скрывающегося в Гиени.

Педро и Черный Принц собирают новые силы и разбивают Энрике при Наварретте. Энрике снова спасается бегством. Уговорив дю Геклена со своими бандами наемников еще раз помочь ему, он заманивает Педро ложными обещаниями о капитуляции в свой шатер и на глазах своего союзника собственными руками подло убивает безоружного брата. Педро умирает, простив его…

Такая невероятная легенда, предание за преданием, роман за романом в итоге заменит в общественном мнении хронику Айялы. Откуда она появилась и кем придумана? Как она развивалась? Это мы и попробуем узнать далее.

Трудно поверить, что имя Педро Жестокого могло обрасти таким необычным преданием и даже заменить прозвище, которым историки по-прежнему его называют, именем Справедливый, искусно объединяющим понятия правосудия и наказания и объясняющим самые зверские убийства только строгим исполнением приговора.

Такие легенды обычно возникают либо благодаря стихийному самосознанию народа, которое в конечном счете одерживает верх над реальными фактами, либо благодаря официальной ревизии событий, продиктованной неким государственным интересом, которую, в отличие от настоящих историков, намеренно или по наивности охотно подхватывают моралисты и поэты.

В ходе беспристрастного анализа выяснилось, что такое снисходительное отношение к личности Педро Жестокого не сложилось, как может показаться на первый взгляд, в ходе медленного и естественного исторического развития, подкрепляемого результатами кропотливых исследований, как это произошло, например, во Франции с Людовиком XI. Здесь все по-другому. Такая несколько странная реабилитация короля Педро началась благодаря стремлению очистить хронику кастильской монархии от порочащих ее воспоминаний. К тому же легенда эта тешила испанскую национальную гордость и соответствовала постоянной тенденции XVIII века восхвалять государей, которые, как считалось, сражались против феодальной тирании или не боялись церковной анафемы.

В Испании, как и во всех других странах, подобное искажение исторических фактов с легкостью разжигает воображение романистов и поэтов. Можно подумать, что некоторые правители именно из-за своей невероятной тяги ко злу и бесчинствам вдохновили на произведения, которые, возможно, не увидели бы свет, будь их герои повинны в меньших грехах. Приведем только два примера. Педро Жестокий в Испании и Ричард III в Англии, бывшие настоящими чудовищами, не заинтересовали бы Кальдерона и Вальполя, если бы они совершили только несколько государственных преступлений, достаточных, чтобы затмить величие весьма выдающихся монархов. Такой парадокс объясняется масштабами величия, связанного с чрезвычайной бесчеловечностью этих персонажей, что привлекало прекрасных писателей богатством и романтизмом образа.