Сотворение мира - Гор Видал Страница 33

Надо сказать, все это многое мне прояснило. Я понял, что хотя и вырос при дворе, но ничего не знаю о том, как в действительности осуществляется управление Персией. Рассказывая мне о своем отце, Ксеркс говорил только общеизвестные вещи. Иногда Гистасп ворчал на своего сына, но ничего нового не сообщал.

И только на совете в охотничьем домике я начал понимать, кто же такой Дарий, что он из себя представляет, и даже его преклонный возраст — сейчас я годился бы ему в отцы! — не смог скрыть того пылкого, хитроумного молодого человека, который сверг так называемого самозванца-мага и сделался владыкой мира, сохранив верность Шести знатнейших, с чьей помощью взошел на трон.

Дарий жестом отпустил виночерпия и повернулся к Артафрену. Братья были совершенно не похожи. Артафрен был просто грубой копией своего отца Гистаспа.

— Великий Царь и брат мой!

Артафрен склонил голову. Дарий прикрыл глаза и ничего не сказал. Когда главы персидских кланов собираются вместе, часто содержание их встреч нельзя выразить словами. Через много лет Ксеркс говорил мне, что у Дария был широкий набор жестов для выражения своей воли. К сожалению, я не был при нем столь долго, чтобы изучить этот важный язык.

Артафрен начал речь:

— Верю, что Гиппий нам друг, каким был его отец, которому мы пожаловали во владение Сигей. Верю, что в наших интересах видеть во главе Афин династию Писистратидов.

На лице Фессала отразилась радость. Но лицо Гиппия, как и Дария, было непроницаемо. Он был осторожный человек, привыкший к разочарованиям.

И Артафрен уготовил для него разочарование, сменив тему:

— Две недели назад в Сардах я принимал Аристагора из Милета.

Гистиэй выпрямился. Маленькие темные глазки следили за каждым жестом сатрапа.

— Как известно Великому Царю, — эту фразу используют при дворе, чтобы подготовить Великого Царя к сообщению о чем-то неизвестном ему или о том, что он забыл или не хочет знать, — Аристагор приходится племянником и зятем нашему верному другу, почтившему нас сегодня своим присутствием, — правой рукой Артафрен указал на Гистиэя, — милетскому тирану, предпочитающему общество Великого Царя своему родному городу.

Думаю, Дарий при этих словах улыбнулся. К сожалению, его борода была слишком густа и скрывала губы, поэтому не могу сказать с достоверностью.

— Аристагор правит Милетом от имени своего тестя, — продолжал сатрап. — Он обещает сохранять нам верность, как хранит сам тиран. И я ему верю. Ведь Великий Царь никогда не отказывал в поддержке тиранам своих греческих городов.

Артафрен замолк и повернулся к Дарию. Они обменялись взглядами — что означали эти взгляды?

— Мы ценим Аристагора, — сказал Дарий и улыбнулся Гистиэю, — поскольку его ценишь ты, наш друг.

Гистиэй воспринял эту улыбку как разрешение говорить.

— Великий Царь, мой племянник — прирожденный воин. Он испытанный флотоводец.

Мировая история могла бы развиваться иначе, спроси в этот момент кто-нибудь, когда и где Аристагор проявил себя как военачальник.

Теперь я знаю, что Гистиэй и Артафрен были заодно. Но тогда я был зеленым юнцом и имел смутное представление, где находится Милет, Сарды или Афины, и еще меньше понимал, что они собой представляют. Я лишь знал, что такова политика Персии — поддерживать греческих тиранов. И еще я знал, что набирающие силу торговцы в союзе со знатью постепенно изгоняют наших любимых тиранов, — если, конечно, слово «знать» применимо к грекам. Обладатель двух лошадей и фермы с одним оливковым деревом там уже считается знатью.

— Аристагор считает, что остров Наксос очень уязвим, — сказал сатрап. — Если Великий Царь даст ему флот, Аристагор клянется, что присоединит Наксос к нашей империи.

Я вдруг вспомнил тот день в Экбатане, годом раньше, когда Демоцед с Гистиэем говорили о Наксосе, и, несмотря на свою неопытность, быстро сопоставил одно с другим.

— Завладев Наксосом, мы сможем контролировать цепь островов, называемых Киклады. Получив контроль над этими островами, Великий Царь станет владыкой морей, как и всех земель.

— Я и так владыка морей, — сказал Дарий. — Я владею Самосом. Море мое.

Артафрен сделал раболепный жест:

— Я говорил об островах, Великий Царь. Конечно, ты всемогущ. Но тебе нужны острова, и так, шаг за шагом, ты приблизишься к самой Греции, а наши друзья снова смогут править Афинами.

Артафрен ловко связал притязания Аристагора на Наксос с восстановлением дома Писистратидов — официальной темой собрания высокого совета.

Воцарилась долгая пауза. Дарий задумчиво одергивал свой толстый шерстяной халат.

— Торговля в наших греческих городах идет плохо, — наконец заговорил он. — Причалы пустуют. Доходы упали. — Дарий посмотрел на увешанную копьями стену перед собой. — После падения Сибариса Милет потерял италийский рынок. Это серьезно. Куда Милет денет всю ту шерсть, что обычно продавал в Италии? — Дарий взглянул на Гистиэя.

— Больше нет подходящего рынка. Вот почему я обрил голову, когда затопили Сибарис, — объяснил тиран.

Меня крайне удивили познания Дария в таких прозаических вещах, как торговля милетской шерстью. Позже я узнал, что Дарий проводил дни за изучением караванных путей, мировых рынков, торговли. Как и многие, я заблуждался, считая, что Великий Царь в жизни такой же, как на приемах, — высокомерный, парящий над земными делами. Это было распространенной ошибкой.

На самом деле, когда мы сидели в холодном охотничьем домике, Дарий был уже в курсе дела — советники подготовили его. Его хотели сделать владыкой морей, а он хотел оживить промышленность ионийских городов в Малой Азии. Дарий всегда предпочитал славе золото, — без сомнения, на вполне разумном основании, за второе сможет купить первую.

— Сколько кораблей понадобится для захвата Наксоса? — задал вопрос Великий Царь.

— Аристагор полагает, что сможет взять Наксос с сотней боевых парусных кораблей.

Артафрен говорил очень точно. Он всегда находил подходящие слова. Казалось, он всегда знает правильный ответ на любой вопрос. Как показали дальнейшие события, он совершенно ничего не знал.

— С двумястами кораблей он сможет сам стать владыкой морей, — сказал Дарий. — Разумеется, от моего имени.

На этот раз Дарий явно улыбнулся (чем всех очаровал).

— Клянусь, он будет тебе верен, как был я — и остаюсь, Великий Царь!

Гистиэй сказал чистую правду, как опять же показали дальнейшие события.

— Не сомневаюсь в этом. — Затем Дарий приказал: — На верфях наших ионийских городов нужно построить еще сто новых триер. Они должны быть готовы к весеннему равноденствию. Затем они отправятся в Милет, где присоединятся к ста кораблям нашего самосского флота. Наш брат сатрап Лидии проследит за выполнением этого плана.