Кумаонские людоеды - Джим Корбетт Страница 33

Нависшая скала, мимо которой я проходил вчера вечером с таким волнением, на этот раз не причинила мне ни малейшего беспокойства. Миновав ее, я стал разыскивать следы, так как дождь размягчил поверхность дороги. Но я ничего не увидел, пока не пришел к сырому месту, которое тянулось, как я уже упоминал, по ближней стороне гребня и близко от лужи, где был привязан буйвол. Тут на мягком грунте я нашел отпечатки лап тигра, сделанные еще перед бурей: тигр двигался по направлению к гребню. Вблизи от этого места на краю дороги находился большой камень высотой фута в три. Раньше, идя по дороге, я выяснил, что только с этого камня я мог видеть за ее подъемом привязанного буйвола. Взобравшись на камень и осторожно подняв голову, я обнаружил, что буйвол исчез. Открытие это являлось и неприятным и необъяснимым.

Чтобы тигр не занес буйвола куда-нибудь далеко в джунгли (а там стрелять по нему можно было только при условии засидки на земле или на дереве, что при состоянии моего горла было неприемлемым), я связал вместе четыре дюймовых пеньковых веревки, — и все-таки тигр ушел вместе с добычей!

На мне была обувь с подошвой из тончайшей резины. Совершенно беззвучно я приблизился к молодому дереву, к которому был привязан буйвол, и осмотрел землю. Буйвол был убит перед бурей, но унесен после того, как дождь прошел, причем до этого времени тигр не съел ни кусочка буйвола. Три из связанных мной вместе веревок были перегрызены, а четвертая оборвана. В таких случаях тигры обычно не перекусывают веревок, но этот поступил так. Добычу он утащил в направлении к Мохану. Мои первоначальные планы потерпели крушение, но на помощь мне пришел дождь. Толстый ковер мертвой листвы, бывший до этого дня сухим, стал теперь мягким и мог быть примятым. Следовательно, при отсутствии ошибок с моей стороны труды, которые понес тигр, унося добычу, могли бы оказаться напрасными.

Входя в джунгли, где в любой момент может возникнуть необходимость стрелять, я никогда не чувствую себя уверенным, пока не буду убежден в том, что мое оружие заряжено. Нажать в момент опасности спуск и очутиться в «блаженных охотничьих угодьях» или в других местах только потому, что оружие не заряжено, есть следствие небрежности, для которой не может быть оправдания. Поэтому, хотя я и знал, что зарядил штуцер перед подходом к нависшей скале, я опять открыл его и вытащил патроны. Один, с помятыми краями, я заменил, потом несколько раз ставил и снимал предохранитель, чтобы убедиться в том, что он легко двигается (курковым штуцером я никогда не пользовался). Затем пошел по волоку.

Собственно говоря, слово «волок» в применении к следу, оставленному тигром, перемещающим свою добычу с одного места на другое, может ввести в заблуждение, потому что тигр при таких обстоятельствах не тащит, а несет (я видел, как тигр унес вполне взрослую корову за четыре мили). А если добыча так тяжела, что тигр не в состоянии ее унести, он ее бросает. Волок бывает то отчетливо, то мало заметным, в зависимости от размеров добычи и от того, за какое место держит ее тигр. Например, если добыча — замбар и тигр держит его за шею, задняя часть оленя будет волочиться по земле, оставляя явственный отпечаток. Если такого же замбара тигр держит за середину спины, следы могут быть слабыми или их может не быть вовсе.

В данном случае тигр нес буйвола за шею, поэтому задняя часть тела буйвола оставляла след, идти по которому не представляло трудностей. Сотню ярдов тигр прошел по диагонали горного склона, пока не достиг крутого глинистого обрыва. При попытке пройти здесь он поскользнулся, выпустил добычу, она скатилась вниз на тридцать или сорок ярдов, пока не задержалась у дерева. Дойдя до буйвола, тигр схватил его за спину, и теперь только одна из ног буйвола местами задевала за землю, оставляя слабый след. Но так как склон был покрыт высоким папоротником, идти по следу было не слишком трудно.

При падении тигр сбился с взятого направления и был, по-видимому, в нерешительности, куда нести добычу. Сначала он прошел двести ярдов направо, затем сотню ярдов прямо вниз через густые заросли рингала (карликового бамбука). Пробившись с большим трудом через рингал, тигр повернул влево и прошел по горе в поперечном направлении к склону несколько сотен ярдов, дошел до большой скалы и обогнул ее справа.

Передняя стенка скалы была отлогой и, постепенно повышаясь до двадцати футов, казалось, образовывала выступ над впадиной или ущельем значительных размеров. Если там имелась пещера или укрытие под выступом, было весьма вероятно, что тигр унес туда свою добычу. Поэтому, оставив волок, я поднялся на скалу и медленно пошел вперед, осматривая каждый ярд лежащей внизу и по сторонам местности, как только он попадал в поле зрения. Дойдя до края выступа, я был разочарован, найдя, что местность круто спускалась к скале и что на склоне ее не было ни пещеры, ни укрытия, которые я надеялся увидеть.

С вершины открывался прекрасный вид на ущелье и на окрестные джунгли. Скала в значительной степени защищала меня от нападения людоеда, и я присел отдохнуть. Вдруг я заметил что-то белое с красным прямо подо мной, в сорока или в пятидесяти ярдах. Когда приходится высматривать тигра в густых джунглях, за тигра принимается все красное, что видит глаз. В этом случае я не только видел красный цвет тигра, но и его полосы. В течение долго тянувшейся минуты я напряженно рассматривал предмет, а затем, как будто передо мной внезапно раскрылся смысл загадочной картины, понял, что этот предмет был убитым буйволом, а не тигром. Красной была кровь, выступавшая на недавно съеденных местах, а полосы — ребрами, с которых тигр содрал шкуру. Я был очень рад, что не торопился с выстрелом. В одном подобном случае мой друг потерял возможность убить замечательного тигра, всадив две пули в добычу тигра, у которой он намеревался сделать засидку. К счастью, он был очень хорошим стрелком, и два человека, выделенных охотником для розысков убитого тигром животного и для устройства махана, в момент выстрела стоявших вблизи от добычи тигра за кустом, избежали повреждений.

Если непотревоженный тигр оставляет свою добычу на открытом месте, можно предполагать, что он залег поблизости, чтобы охранять ее от грифов и других любителей падали. И то, что я не видел тигра, не означало, что его нет где-нибудь поблизости среди густых зарослей.

Тигров беспокоят мухи, поэтому они не лежат долго в одном положении. Я решил оставаться на месте и смотреть, не будет ли какого-нибудь движения. Но только что я принял такое решение, как почувствовал раздражение в горле. Обычные способы, применяемые в таких случаях в церкви или в джунглях, как задержка дыхания, проглатывание мокроты, не помогли. Я в отчаянии попытался облегчить горло, издав тревожный крик лангура. Звуки, издаваемые животными, трудно передать словами, и для тех из вас, которые не знакомы с нашими джунглями, я попытаюсь описать этот тревожный крик, слышный за полмили, как «кхок-кхок-кхок», быстро повторяемое с короткими промежутками и заканчивающееся как «кхо-коррор». Не все лангуры кричат, увидев тигров, но некоторые в наших горах так поступают, и, так как тигр, наверное, слыхал этот крик ежедневно в течение своей жизни, это был единственный звук, который я мог сделать, не привлекая его внимания. Если крик в моей передаче звучал не очень убедительно, то он во всяком случае принес желательный результат, устранив раздражение в моем горле.