Кумаонские людоеды - Джим Корбетт Страница 32

Здесь я впервые увидел птиц, которых впоследствии Пратер из Бомбейского естественноисторического музея любезно определил как горных ласточек. Их окраска — однообразно сероватая со слабым розоватым оттенком на груди; по размерам они немного уступают розовым скворцам. Эти птицы находились при выводках. Птенцы — в выводках их было по четыре — сидели в ряд на вершине высокого дерева. А родители летали иногда на расстоянии двухсот — трехсот ярдов, охотясь за насекомыми. Быстрота полета их поразительна. Я совершенно уверен, что в этом отношении с горной ласточкой не сравнится ни одно пернатое существо в северной Индии, включая и большую тибетскую ласточку, проводящую у нас зиму.

Другая интересная черта этих птиц — их удивительное зрение. В некоторых случаях они летят по совершенно прямой линии на сотни ярдов, перед тем как вернуться к птенцам. Учитывая скорость полета, кажется невозможным, чтобы ласточки при таких значительных перелетах охотились на насекомых, однако после каждого вылета они возвращаются с добычей. Я думаю, что они способны видеть насекомых на таком расстоянии, на котором человеческий глаз не мог бы заметить их даже при помощи самого сильного бинокля.

Охраняя свой тыл, разыскивая следы, наблюдая за природой и прислушиваясь к каждому звуку в джунглях (в миле расстояния замбар внизу на склоне к Мохану предупреждал население джунглей о присутствии тигра, а каркер и лангур по дороге в Чакнакл — о присутствии леопарда), я не замечал, как летит время. К закату я миновал скалу, у которой внизу проходила дорога. Несомненно, это было самое опасное место из всего пройденного мною пути. Тигру, залегшему в поросшем травой клочке земли на скале, нужно было только ожидать прихода кого-либо в любом направлении по дороге, чтобы получить новую добычу. Да, это ловушка, которую надо запомнить.

Когда я вернулся в домик, оба буйвола уже находились здесь, но в этот вечер уже поздно было что-либо предпринимать.

Мои люди поддерживали огонь в домике почти целый день, и воздух в нем стал свежим и приятным. Но я теперь не хотел рисковать, ночуя в комнате с запертыми дверями. Я распорядился поэтому срубить два колючих кустарника и прочно укрепил их у порога, перед тем как лечь в постель. В эту ночь в джунглях все было спокойно, и после крепкого сна я проснулся со значительно улучшенным состоянием горла.

Утром я расспрашивал крестьян, отмечая все, что они говорили мне о людоеде и о тех попытках, которые предпринимались, чтобы его застрелить. После завтрака я привязал одного буйвола на небольшом гребне скалы, где тигр прошел, унося женщину, а другого — на повороте дороги, где видел отпечатки его лап.

На следующий день утром я нашел обоих буйволов, мирно спящих после того, как они почти целиком уничтожили большие запасы оставленной им травы. На шею каждому из них я раньше привязал бубенцы. Отсутствие звона бубенцов ввело меня в заблуждение и вызвало разочарование, когда я увидел, что они попросту спят. Этим вечером я переместил второго буйвола с поворота дороги к луже стоячей воды.

Самые распространенные способы охоты на тигра — это засидка и загон. В обоих случаях как приманкой пользуются молодыми бычками буйволами. Выбирают место, наиболее подходящее для устройства засидки или загона. Вечером приманка привязывается такой веревкой, которую она не в состоянии оборвать, хотя тигр может это сделать. Если тигр взял приманку, над убитым животным устраивают засидку или в этой местности организуется загон.

В настоящем случае ни один из этих способов не был применим.

Хотя моему горлу стало гораздо лучше, я не мог просидеть сколько-нибудь значительное время на махане, не кашляя, а загон на пересеченной и богатой лесом местности был безнадежным. Оставался один путь: взять тигра с подхода. Для этой цели я тщательно выбрал место для моих буйволов, привязал их к деревьям дюймовыми пеньковыми веревками, а затем расстался с ними на целые сутки.

Посещал я буйволов каждый день утром и вечером, как только условия света позволяли стрелять, так как тигры — все равно, людоеды они или нет, — убивают добычу и ночью и днем. В свободное время я ожидал новостей из соседних деревень, лечил горло и отдыхал, а мои шесть гарвальцев кормили и поили буйволов.

На четвертый день вечером, возвращаясь на закате солнца с гребня после посещения буйволов, я подошел к повороту дороги в тридцати ярдах от нависшей скалы. Внезапно, и в первый раз после моего прибытия в Картканоула, я почувствовал, что нахожусь в опасности и что опасность грозит мне с находившейся передо мной скалы. Пять минут я простоял совершенно неподвижно, рассматривая передний край скалы и ожидая заметить там какое-нибудь движение. На таком расстоянии даже мигание века привлекло бы мое внимание, по все было неподвижно. Тогда я прошел десять шагов и опять остановился, наблюдая за скалой еще несколько минут. То, что я не заметил никакого движения, меня не успокоило, людоед был на скале, в этом я был уверен. Вопрос был в том, что же мне предпринять? Гора была очень крутой, на ней росли густая трава, деревья и кусты. Какой бы трудной ни была ходьба по горе, я, если бы дело происходило в более ранний час, пошел бы назад, обошел тигра сверху и попытался его застрелить. Но теперь оставалось только полчаса светлого времени и изрядная часть мили до конца пути. Сойти с прямой дороги было безумием, поэтому, сдвинув предохранитель и приложив ружье к плечу, я направился вперед, чтобы пройти мимо скалы.

Ширина дороги на этом участке была около восьми футов. Выйдя на самый край противоположной от скалы дороги, я пошел боком, ощупывая землю ногой, прежде чем сделать шаг. Движение было медленным и трудным, но, когда я поравнялся с нависшей скалой и стал проходить мимо нее, возникла большая надежда, что тигр не двинется с места раньше, чем я достигну той части дороги, с которой площадка над скалой, где залег тигр, была уже видна. Однако тигр, которому не удалось захватить меня врасплох, не собирался делать каких-либо попыток.

Только что я миновал скалу, как услышал выше себя тихое ворчанье, а немного позже каркер с криком появился с правой стороны, а две самки замбара подали голос у вершины треугольной горы.

Тигр ушел с целой шкурой, у меня она тоже уцелела, так что в этом случае жалеть было не о чем. Я был уверен, что с места на горе, где присутствие тигра было указано замбаром, тигр сможет услыхать звон бубенцов буйвола, привязанного на гребне у лужи.

Дойдя до полей у деревни, я встретил группу ожидавших меня людей. Они слыхали крики каркера и замбара и были огорчены тем, что я не видел тигра. Я утешил их, что питаю большие надежды на завтрашний день.

* * *

Ночью прошел пыльный смерч, а затем сильный дождь. К сожалению, я обнаружил, что крыша домика протекает во многих местах. Я нашел место, где лило меньше, чем в других, перенес туда мою походную кровать и продолжал спать. Проснулся я сияющим ясным утром. Дождь очистил атмосферу, каждый листик, каждая травинка сверкали в лучах восходящего солнца.

До этого дня я начинал обход с ближайшего буйвола, но в это утро возникла настоятельная необходимость изменить принятый порядок. Сказав моим людям, чтобы они подождали, пока солнце не поднимется высоко, а затем пошли поить и кормить ближайшего буйвола, я с большими надеждами направился вниз по чакнаклской дороге, предварительно почистив и смазав свое ружье, бывшее для меня надежным другом в течение многих лет.