Мой муж Джон - Синтия Леннон Страница 33

Новая подруга Ринго, Морин Кокс, уже имела возможность убедиться на своем опыте в том, как фанатки ненавидят девушек «Битлз». Морин еще недавно была сама их ярой поклонницей, хотя вовсе не злобной и сумасшедшей, как некоторые. Она училась на парикмахера и вместе с подругами ходила в «Пещеру» каждый раз, когда ребята там выступали. Как — то Морин даже на спор поцеловала Пола, однако по — настоящему ей нравился Ринго, который — о боже! — приметил ее в толпе и пригласил потанцевать.

Когда Ринго начал встречаться с Морин, ей приходилось это тщательно скрывать. Однажды вечером, когда Морин ждала Ринго в машине неподалеку от выхода из зала, к ней подскочила какая — то девица, просунула руку через приоткрытое стекло и расцарапала ей ногтями лицо. Морин, конечно, не дожидаясь продолжения, заблокировала двери и подняла вверх боковое стекло, но инцидент шокировал ее. Так как подобные случаи происходили в городе все чаще, Джон решил, что мне не стоит рисковать, появляясь на публике, и я с ним была полностью согласна. Но это означало, что видеться мы будем еще реже.

По мере сил я старалась занять себя домашними делами и встречами с друзьями, прежде всего с Фил. Мне было радостно осознавать, что хоть кто — то знает, что я жена Джона и жду от него ребенка. Ведь это приходилось скрывать практически ото всех. Я даже не могла выйти на улицу с обручальным кольцом, которое Джон купил мне за десять фунтов, чтобы фанатки, знающие меня в лицо, ничего не заподозрили. Мне хотелось, чтобы все знали, что я замужем, хотелось поговорить с кем — нибудь о моем будущем ребенке, но это было невозможно. Значительная часть простых земных радостей молодой женщины, которая готовится стать матерью, была мне недоступна, и это было очень нелегко.

Однажды утром я проснулась от кровотечения. Джон был в Лондоне на встрече в фирме грамзаписи, и я сидела дома одна. Я не на шутку испугалась, что могу потерять ребенка, но даже не знала, что предпринять. К великому счастью, ко мне забежал мой брат Тони — просто узнать, как дела. Он вызвал врача, и тот предписал мне строгий постельный режим. Тони уложил меня поудобнее, принес все, что может понадобиться, и поспешил назад на работу. Я пролежала в постели три дня, боясь лишний раз выйти в ванную; туалетом мне служило помойное ведро, я готовила себе чай на плитке, и все. Джону я не звонила, чтобы его не беспокоить, просто ждала три дня, оставшиеся до его возвращения. Я решила, что раз Джона нет и он все равно не может ничего сделать, я должна самостоятельно пройти через все это — суждено нашему ребенку остаться или нет. Сказать Джону раньше означало бы разрывать его на части, а я этого не хотела.

К тому времени когда Джон вернулся домой, кровотечение прекратилось. Он встревожился, но был рад, что все обошлось и ребенок в порядке. Джон обнял меня и сказал, что нужно было ему сообщить и что он очень жалеет, что его не было рядом.

Несколько дней спустя я убедила Джона навестить Мими. Ее реакция на наш брак так его задела, что он с тех пор с ней не общался. Я не испытывала к ней теплых чувств, но знала, что она важна для Джона. Мне очень не хотелось, чтобы они поссорились навсегда: он уже и так потерял слишком много близких людей.

Джон изрядно поупрямился, но в итоге согласился. У порога ее дома мы несколько замешкались, опасаясь повторения инцидента с летающей курицей, но Мими, вопреки ожиданиям, встретила нас с распростертыми объятиями. Было видно, что она очень соскучилась по Джону; слишком упрямая, чтобы сделать первый шаг самой, она, похоже, была рада возможности все уладить.

За завтраком мы обсудили последние новости. Мими не проявила особого восторга в отношении их контракта со студией, но признала, что в целом они «неплохо себя проявили». Из ее уст это звучало как высшая похвала. Когда же она узнала о моей недавней угрозе выкидыша, то как — то трогательно всполошилась и предложила нам переехать к ней: по крайней мере, до конца беременности со мной всегда кто — то будет рядом. К нашему с Джоном удивлению, Мими сказала, что переберется наверх, а мы будем жить на нижнем этаже. Это было очень любезно с ее стороны, и мы не могли отказаться. В квартире Брайана я уже давно чувствовала себя одиноко и неспокойно. К тому же «Битлз» снова собирались в Гамбург, так что нам с Джоном опять предстояла долгая разлука. А с Мими хотя бы можно быть уверенной, что в доме есть кому, в случае чего, вызвать «скорую». Единственное, что мешало нам немедленно переселиться и занять нижнюю половину дома — это постояльцы — студенты, которые должны были съехать после Рождества.

По окончании праздников мы собрали наши пожитки, поблагодарили Брайана за его квартиру и вернулись в Вул — тон. Вскоре после этого ребята вылетели в Гамбург выполнять контракт, который они подписали несколько месяцев назад. Перед самым их отъездом мы узнали, что Love Me Do переместилась в хит — параде на двадцать седьмое место. Кроме того, Брайан договорился, что в феврале они отправятся в турне с Хелен Шапиро, шестнадцатилетней девушкой, ставшей британской знаменитостью благодаря сильному голосу и нескольким хитам, таким как Walking Back To Happiness.

Love Me Do скоро заняла семнадцатое место в чартах. Теперь я уже частенько слышала ее по радио, и каждый раз у меня прямо дух захватывало.

В письмах из Германии Джон рассказывал о всяких безумных пирушках, которые они там устраивали, одна неделя сменяла другую, а жизнь под одной крышей с Мими лучше не становилась. До Рождества, пока студенты еще оставались в доме и Мими еще не перебралась на второй этаж, здесь постоянно крутились какие — то люди, которым не следовало знать о моем замужестве и беременности, дабы эти новости не просочились в город и не получили широкую огласку. Я носила мешковатые одежды, прикрывавшие мой живот, и старалась лишний раз не попадаться им на глаза.

Наши пути с Мими тем не менее пересекались регулярно, иначе и быть не могло.

Когда Джон уехал, она стала относиться ко мне как к бесплатной рабочей силе, то и дело ворчала и никогда не спрашивала, как я себя чувствую. Я отдавала себе отчет в том, что являюсь для нее всего лишь инструментом, одним из способов удержать Джона рядом. Мне так редко доводилось видеть ее в добром расположении духа, что я всегда отмечала это как событие в своем дневнике: «Мими сегодня в хорошем настроении (в кои — то веки)». В довершение всего, когда Джон, обычно раз в неделю, звонил домой (чаще не получалось из — за дороговизны международной связи), она первой хватала трубку и болтала с ним минут по десять. Мими хихикала, как молоденькая девушка, и подзывала меня к телефону только тогда, когда деньги Джона оказывались уже на исходе. Часто у нас едва хватало времени поздороваться.

Иногда мне удавалось выйти прогуляться с Фил или сходить в гости к моей родной тете Тесс, к маминой подруге тете Мюриэл или к тете Джона Хэрри и его сводным сестрам. Джулия и Джекки с воодушевлением говорили о будущем малыше. Их очень волновала перспектива стать настоящими тетушками. Вообще, Хэрри была всегда рада меня видеть, и я провела у них несколько очень теплых и приятных вечеров. Однако чаще всего я сидела у себя в комнате, писала Джону письма и вязала пинетки.

Джон присылал мне достаточно, чтобы я могла платить Мими за жилье и покупать все необходимое, не беспокоясь о деньгах. Я была ему за это благодарна. Мои мечты стать учителем ИЗО рухнули, я не очень — то представляла себе, чем хочу заниматься дальше, и была рада, что у меня есть возможность подумать об этом более обстоятельно после рождения ребенка.