Распутин. Воспоминания дочери - Матрена Распутина Страница 35

Симанович: «Между десятью и одиннадцатью у него всегда бывал прием, которому мог позавидовать любой министр. Число просителей иногда достигало до двухсот человек, и среди них находились представители самых разнообразных профессий. Среди этих лиц можно было встретить генерала, которого собственноручно побил великий князь Николай Николаевич, или уволенного вследствие превышения власти государственного чиновника. Многие приходили к Распутину, чтобы выхлопотать повышение по службе или другие льготы, иные опять с жалобами или доносами. Евреи искали у Распутина защиты против полиции или военных властей. Но мужчины терялись в массе женщин, которые являлись к Распутину со всевозможными просьбами и по самым разнообразным причинам.

Он обычно выходил к этой разношерстной толпе просителей. Он низко кланялся, оглядывал толпу и говорил:

— Вы пришли все ко мне просить помощи. Я всем помогу.

Почти никогда Распутин не отказывал в своей помощи. Он никогда не задумывался, стоит ли проситель его помощи и годен ли он для просимой должности. Про судом осужденных он говорил: «Осуждение и пережитый страх уже есть достаточное наказание».

Отставники-хулители

Отец — не судил. Зато его судили.

Желающих позлословить об отце тогда, как и всегда, было более чем достаточно. В их числе — лжецелители и ясновидящие, отправители мистических культов, другие мошенники, лишившиеся расположения царского двора или аристократических салонов.

По достойному сожаления обычаю, отставники-хулители очень быстро объединили свои усилия. И самое прискорбное, что роль пастырей этого стада охотно взяли на себя церковные иерархи. Равно прочим смертным они оказались во власти греха зависти.

Еще вчера они в один голос возвышали отца, делая это вполне искренне, так как не могли предположить тогда, что сибирский мужик сможет шагнуть туда, куда его призвали. Для меня очевидно, что они так рьяно набросились на отца из-за ясного понимания его силы и возможностей. Он оказался лучше их, нужнее их. Это ли не повод для злобы?

Объединившись с фиглярами, архимандриты и ученые монахи признали собственное поражение. А как они заставляли несчастную женщину — царицу Александру Федоровну — покаяться в том, что не гнала от себя лжепророков… И Феофан был тогда впереди всех. Теперь ситуация (или команда со старого двора) переменилась.

Но час нанести решающий удар еще не настал.

Пора съезжать

Тем временем мы все еще жили в доме Сазоновых. Отец, конечно же, понимал, что злоупотребляет гостеприимством добрых хозяев. И начал подыскивать новую квартиру.

Но не только это соображение подтолкнуло его к действиям. Он испугался, что Маруся Сазонова может дурно на меня влиять.

Действительно, я, девочка из деревни, приходила в восторг от того, как блестящая столичная юная особа обращается со своими молодыми людьми — такими же блестящими.

И вот после того, как поймал несколько раз мои восхищенные взгляды, направленные на Марусю, отец решился на разговор. (Думаю, что в тот момент он пожалел, что рядом нет мамы.)

Как только отец усадил меня на колени (что часто бывало дома и никогда еще — в Петербурге), я почему-то поняла, что разговор будет неприятен для меня.

Он сказал, что я еще слишком маленькая, чтобы забивать себе голову чепухой по примеру «глупой девахи», родители которой позволяют ей делать все, что заблагорассудится. Отец боялся, что приятели Маруси, видя во мне легкую добычу, переключатся с нее на меня.

Мы должны переехать на другую квартиру, сказал отец.

Я что-то лепетала, не помню что. И тогда я вряд ли соображала, что говорю.

Передо мной разверзлась пропасть — меня хотят лишить Маруси. Значит, и чудных вечеров с коробками шоколадных конфет, с необыкновенным, взрослым, запахом духов, которыми душилась Маруся к приходу кавалеров (в остальное время это было невозможным — гимназисткам запрещалось пользоваться духами). И конечно, конечно, я уже не представляла жизни без танцев под граммофон…

Как я ни плакала, как ни просила, мы переезжали. Это было решено.

Я понимаю, что не будь Маруси, мы все равно переехали бы. Но меня до сих пор мучит совесть, что это из-за меня отец лишился последней ограды — имени хозяина дома — тогда члена Священного Синода.

Аннушка — Сплетни — К Распутину за советом — Замужняя девственница — Подтвержденная добродетель — Фрейлина и мужик

Аннушка

Подходящую квартиру взялась найти Анна Александровна Вырубова — любимица царицы. Она впервые увидела отца незадолго до описываемых мной событий и очень энергично и сочувственно принялась его опекать.

Иногда Анну Александровну называют человеком, представившим моего отца царской семье. Это не более, чем миф, как и многое другое, связанное с именем Анны Александровны. Правда, этот — один из самых безобидных. Другие — сплошь грязь.

Анна Александровна никогда не могла постоять за себя. Да и не пыталась, считая это не то что неполезным, но не нужным. Она-то сама знала про себя, что абсолютно честна перед Богом и людьми, как знали и те, кто были ей дороги, а мнение остальных ее не волновало. И в этом они с отцом были похожи.

Прежде чем рассказывать дальше о том, о чем начала, хочу дать хотя бы самое общее представление о самой Анне Александровне.

Большинство из тех, кто ее знают, называют Анну Александровну и в глаза и за глаза Аня, Аннушка. И уже это обрисовывает многое. Аннушка — воплощенная доброта и сердечность.

Когда Ане было 16 лет, она заболела тифом. Болезнь протекала очень тяжело, и врачи (учитывая положение ее отца — Александра Сергеевича Танеева, начальника собственной его величества канцелярии — самые лучшие) отказались от дальнейших прогнозов. Все ждали конца.

В то время в столице гремела слава Иоанна Кронштадтского. Оставленные докторами родители бросились к последнему, в их представлении, средству.

Отец Иоанн откликнулся на призыв убитых горем просителей и отслужил у постели больной молебен. Назавтра же Ане стало легче.

Этот случай и определил религиозное настроение Анны Александровны.

(Интересно, что Иоанн Кронштадтский воздействовал на определение пути и Анны Александровны, и моего отца. И события эти не столь уж отдалены друг от друга.)

Во время болезни Анны Александровны произошло также следующее. Когда жар стал спадать, Ане приснилось, будто в комнату вошла императрица, взяла больную за руку и утешала ее.

Об этом стало известно Александре Федоровне, и та действительно навестила выздоравливающую девушку. Счастью Ани не было предела.

Вскоре императрица приблизила ее к себе и сделала фрейлиной. Похожие по душевному складу, Анна Александровна и Александра Федоровна быстро сделались подругами.