История моей смерти - Антон Дубинин Страница 37

— Тогда возьми обратно лживое обвинение.

— Нет. Никогда. Ты не понимаешь… Я прибыл сюда, чтобы…

Властный голос короля, тяжелый, как свинец, залил горла нам обоим.

— Как бы то ни было, сэры, прозвучало обвинение. За ним последовал вызов на Божий Суд, и это случилось перед лицом короля и королевы. Божий Суд священен, отказом от него вы признаете свою неправоту. Вы признаете свою неправоту, сэр Робин?

Робин молчал. Его зримо трясло. Я никогда не видел, чтобы человека так колотило! Он втянул губы — совершенно по-Роландовски — и наконец сказал:

— Нет, сир.

— Тогда я объявляю Божий Суд. У вас есть право поставить вместо себя другого бойца, тогда сэр Эрик тоже будет вправе выбрать себе замену.

По голосу короля я вдруг понял, что сир Арнольд того хочет. Он не желает, чтобы я дрался сам. И по теплу, пришедшему откуда-то сбоку — со стороны сэра Райнера — я понял, что эту мысль услышал не я один.

Робин побежал по лицам затравленным взглядом. Они все были против него, и он это чувствовал. Роланда здесь многие знали и любили, я тоже выступил весьма благородно и вызвал общее сочувствие, а кто такой для Города — Робин? Неизвестный длинноволосый клеветник. Впрочем, и знай они, кто он такой — разбойничий атаман из Опасного Леса — к нему бы не прибавилось доверия.

Райнер так и обжигал его взглядом. Райнер был его почти на голову выше и в плечах пошире. И я чувствовал его готовность драться за меня, только что вернувшегося из мертвых. Робин, описав взглядом полный круг, вернулся глазами к королю. Солнце жгло немилосердно.

— Я никого здесь не знаю, сир. Мне негде найти замену. Да я и не желал бы того… потому что сказал правду.

— Тогда вам придется биться самолично, — отрезал король. — За сэром Роландом Орла сей же миг будет послано, чтобы он имел возможность оправдаться или же судить вас за клевету. Это зависит от исхода поединка.

Поединка, сказал у меня в голове кто-то маленький. Я что, собрался в самом деле драться на поединке с Робином? Со своим другом? С Робином из Опасного леса, который спас меня и приютил? К тому же ведь он меня убьет. Наверняка он дерется лучше, и он не болен.

Как бы в ответ моим мыслям, сир Арнольд продолжал:

— Сэр Эрик недавно оправился после тяжкой болезни. Возможно, это послужит для него оправданием, если он все же выберет себе замену на поединок. Полагаю, и я, и владыка архиепископ согласятся внести в правила такое изменение…

Я чувствовал на себе их взгляды — сэр Райнер, и брат, мой милый брат из толпы. Он стоял где-то неподалеку, и был готов, считал своим долгом драться за меня. В сердце моем стало на миг тепло и спокойно, потому что Рей имел на бой настоящее право, для него это было — платить за все, для него это было — очиститься перед собой… И я, обернувшись, увидел его взгляд, и сердце мое упало. Потому что Рей не верил мне, не верил в мою правду, но собирался драться за меня. За своего брата.

— Нет, простите, сир, — выдавил я очень тихо, и король сделал знак повторить. — Нет, простите, государь, — сказал я громче, больше всего желая скорее проснуться. — Это… Несправедливо. Я буду сам сражаться. Когда укажете.

И тут рядом я услышал прерывистый вздох. Я обернулся — да, плакала Алиса. Слезы ползли у нее по щекам, и из кубка в дрожащей руке сыпались на посыпанные стружкой плиты золотые монеты приза.

Сзади донесся тяжелый мягкий стук, как от падения тела. Мария, подумал я с болью сердечной, но это была не Мария. Это, уже перекинув ногу за ограду ристалища, упал в обморок мой брат.

Сэр Райнер одолжил мне свой доспех. Тот самый, о котором наша компания так долго завистливо мечтала. Он оказался даже не очень тяжелым — легче, чем отцовский, из какого-то особенного металла. Райнер недолго возился, облачая меня сам, и не подпустил оруженосцев.

— Так удобно? Не давит? Ну-ка, подними руку, — хлопотал он вокруг заботливее любой няньки. Я послушно поднимал руку — сквозь ровный постоянный шум в ушах. Мне снова ужасно хотелось проснуться. Где угодно, хоть в постели своего смрадного плена. Но проснуться, чтобы это кончилось.

Со времени моего вызова прошло три дня. Все они были одинаково тяжелы. Брат не переставая что-то говорил мне — то кричал, обзывал идиотом, то клал мне руки на плечи и самозабвенно просил уступить бой ему. То умолял послушать историю Робина. Вдруг тот в самом деле прав? Но я не собирался слушать Робина. Я вообще не хотел с ним разговаривать, понимая, что тогда мне будет еще труднее с ним драться. А в Божьем суде даже и противника быть не должно — только ты и Бог. Узнаешь, с тобой Он или не с тобой.

Сэр Райнер меня тренировал, без конца гоняя в упражнениях. За такого учителя фехтования кто угодно в королевстве отдал бы половину феода — кроме меня. Во-первых, у меня не было феода, а во-вторых, я предпочел бы, чтобы всего этого никогда не случалось.

На третье утро — утро поединка — брат успокоился и перестал на меня кричать. Вместо этого он — я всегда говорил, что он очень хороший — пошел со мною в церковь. Рыцарь Мердок наконец исполнил, что хотел: я просидел в исповедальне не меньше получаса, стараясь не забыть ни одной мелочи. А потом я причастился Святых Таин. Сам архиепископ дал причастие, монсиньор Даимберт. Не то что бы он специально ради меня пришел — просто он и так в то утро мессу служил.

После мессы мы с братом поспешили к сэру Райнеру, в его покои во дворце. Подумать только, куда мы с тобой стали вхожи, сказал я ему по пути, желая Рейнарда развеселить — но он покачал головой, и я понял, что он думает точно как я. А именно — «вот бы сейчас проснуться».

Сестры Белой Башни тоже скоро пришли. Я их очень любил, но в то утро правда предпочел бы остаться один. Райнер на этот раз не стал меня гонять и тренировать, напротив, давал мне словесные советы по тактике. Я слушал и кивал сквозь шум в ушах. «Главное — все время двигайся, — говорил мне добрый друг. — Отступай по кругу и не жди, пока противник истощится — лови его на контратаках и не останавливайся, пока твои удары не начнут проходить… Насколько я видел по его пластике, реакция у него хорошая. Поэтому бери упрямством. Не пытайся его удивить странными ударами…»

Интересно, думал я, кивая и чувствуя себя большой свиньей — человек же для меня старается! Интересно, кто тренирует сэра Робина и дает ему такие же ценные советы? И кто поможет ему надеть доспехи? И вообще, где его на эти дни разместили? Ведь я ни разу его не видел с момента вызова. Даже в церкви.

Потом время приспело, и Рей с сэром Райнером повели меня наружу, поддерживая под локти, чтобы я берег силы. Девушки тоже шли с нами, Мария в синем, Алиса, как и на Троицу, в красном платье с хвостом. Оно ей очень-очень шло, и несмотря на все я был так рад, что она здесь. По пути мы встретили много народа. Наверное, они стерегли у дверей — у всех дверей, которые нам попались по пути. Некоторые из них были мои друзья — Герард, сэр Руперт, еще кто-то. Других я видел в первый раз. И все они стремились ко мне прикоснуться, обнять, перекрестить, сказать, что я прав, благословить, дать совет. Никогда я не был так окружен вниманием людским — и никогда я в этом не нуждался меньше, чем сейчас. Мой брат молча отстранял этих незнакомых мужчин и юношей с пути, и они снова исчезали в небытии, из которого и появлялись.