Зигмунд Фрейд - Давид Мессер Страница 37

– Они оба были эрегированы, – не слушая меня, затрясла челюстью старуха.

– Кто они?!

– А?

– Кто они оба??

– Как кто?!. Мистер Зелленка и его конь!

– Эрегированный конь?! Боже, за что мне все это?! – мне захотелось, чтобы этот разговор оказался кошмарным сном и чтобы я немедленно проснулся.

– Может, вам в темноте почудилось? – попытался я ее образумить.

– А?

– Я говорю, может, вам показалось??

– Может, у коня и показалось… – обиженно насупилась старуха. – Но мистер Зелленка был точно эрегирован! – заверила она.

– Хорошо… – бессмысленно было ее переубеждать, легче было с ней согласиться. – Я направлю вас на курс гирудотерапии!

– А?

– Полечим вас пиявками!! – прикрикнул я.

– А мистер Зелленка больше не придет? – обеспокоенно прошамкала она беззубым ртом.

– Обещаю, что нет! – выпроводил я ее за дверь.

Домой я вернулся выжатый как лимон, с одной лишь мыслью в голове – уединиться в своем кабинете и никого больше не видеть. Но первое, что я услышал с порога своего дома, так это все ту же болтовню про господина Зелленка, «А вы знаете, что господин Зелленка на самом деле никогда не был женат?! А вы слышали, что господин Зелленка родом из Трансильвании?! А вы в курсе, что господин Зелленка то, а вы в курсе, что господин Зелленка се, а вы в курсе, что господин Зелленка это…?!»

– Хватит! – заорал я на весь дом. – Я больше не в состоянии переваривать вашего «господина Зелленка»! Кто он, черт побери, такой?! Кто-то его вообще видел?! Кто-то знает его в лицо?! Кто-то из вас с ним встречался?! То-то же! И чтобы в моем доме больше никаких упоминаний об этом чертовом господине Зелленка!

Не получив ответа от притихших домочадцев, я направился в мой кабинет и раздраженно хлопнул дверью. Остыв, я собрался почитать корреспонденцию, как вдруг в дверь постучалась наша домработница.

– Извините, что тревожу вас… Вас спрашивает какой-то господин, – с опаской сообщила она мне.

– Кого это еще черти принесли в такое время?! – недовольно буркнул я и вышел в парадную.

У входной двери мялся какой-то маленький, невзрачный мужичок в сером сюртуке и с тросточкой в руках. На вид лет пятидесяти – пятидесяти пяти. Завидев меня, он смутился и, низко поклонившись, представился:

– Меня зовут Франц Зелленка… Я очень извиняюсь за столь поздний визит… Просто мне больше не к кому обратиться…

– Зелленка?! Вы тот самый господин Зелленка, о котором шумит весь город?! – не веря своим глазам, ошеломленно переспросил я, едва сдерживая подкатывающий смех.

– Да… – тихо признался он, опустив глаза. – Понимаете…, у меня были определенные трудности с женой… Тогда я в отчаянии придумал историю, что овладел чужой женщиной, поскольку собственная была ко мне прохладна… Эту байку разнесла моя служанка, чтобы помочь заполучить одну понравившуюся мне девушку…, но я даже не мог и предположить, что безобидная выдумка выльется в такую трагедию… Мне стыдно встречаться со своими родственниками и знакомыми, поскольку приходится оправдываться, объяснять, что «загадочный господин Зелленка» и я совершенно разные люди, что это какой-то однофамилец или авантюрист, присвоивший себе мое имя… Однако моя жена не поверила моим отговоркам и в наказание требует от меня исполнения супружеского долга несколько раз в день, чтобы я, как сказала она, «больше не жаловался»… Но дело в том, что я далеко не молод и не могу похвастаться своей силой…, поэтому с «наказанием» справляюсь весьма вяло, на что жена пригрозила мне… кастрацией и скандальным разводом… Вся надежда только на вас…, на то, что вы сможете хоть чем-то мне помочь… – жалостливо посмотрел он на меня снизу вверх. Я нахмурился и пообещал разобраться в его проблеме, попросив его для начала записаться ко мне на прием на следующей неделе. Он был бесконечно счастлив и долго расшаркивался перед уходом. Когда же я закрыл за ним дверь, то не смог удержаться от хохота, напугав моих близких и прислугу.

– Пожалейте меня! Я больше не могу! – задыхаясь от смеха, взмолилась Салли. – Господин Зелленка! Теперь я точно знаю, кто был родственником моего бывшего!

Немного отдышавшись, она расслабленно вздохнула и, скользнув ладонями по столу, накрыла ими кисти рук Зигмунда.

– Вы такой забавный… – влюбленно прошептала она.

Зигмунд почувствовал жар от ее прикосновения и притих, боясь спугнуть это волшебное мгновение. Они безмолвно смотрели друг на друга, пока в их душевное единение не ворвалась телефонная трель.

– У вас, кажется, телефон? – улыбнулась она.

– Ах да…

Зигмунд заерзал, вспоминая, куда он засунул это штуковину, и, выловив ее из кармана, ткнул наугад. Телефон замолк.

– Вам кто-то звонил? – спросила Салли, стараясь казаться безразличной к ночному звонку.

– Да… – смущенно промямлил Зигмунд, убирая телефон обратно в карман. – Одна крошка…

– Хм… – ревниво хмыкнула Салли. – Может, стоило ей ответить, чтобы она не волновалась?

– Я поговорю с ней позже, – без задней мысли, наивно попытался успокоить ее Зигмунд.

– Да вы ловелас! – не удержалась она от обиженного упрека. – Я так полагаю, что дефицита в женском внимании у вас нет!

– Это правда. Чего-чего, а вот этого у меня всегда было предостаточно, – не стал скромничать Зигмунд.

– Хм?! Могли бы меня пожалеть! – уязвленно воскликнула Салли и залпом осушила бокал.

– Вокруг меня было много женщин. Почти все они относились ко мне почтительно, с долей восхищения, иногда с проникновенной сексуальностью, которая чувствовалась, как капля духов на запястье. Одна из них была родственницей Наполеона Бонапарта… Я предполагаю, что она была даже влюблена в меня и ждала от меня взаимности, в частности, эротических признаний… – без какого-либо посягательства на самолюбие Салли просто поделился фактом Зигмунд.

– Родственница Наполеона? – с ноткой зависти протянула Салли. – Ну куда уж мне обыкновенной продавщице секс-шопа! – тут же надулась она.

– Ну что вы! – забеспокоился Зигмунд. – Вы очаровательная…, удивительная девушка…, чистая как Офелия…

Есть ива над потоком, что склоняетСедые листья к зеркалу волны;Туда она пришла, сплетя в гирляндыКрапиву, лютик, ирис, орхидеи, —У вольных пастухов грубей их кличка,Для скромных дев они – персты умерших:Она старалась по ветвям развеситьСвои венки; коварный сук сломался,И травы и она сама упалиВ рыдающий поток. Ее одежды,Раскинувшись, несли ее, как нимфу;Она меж тем обрывки песен пела…

– Это так красиво! Это ваше стихотворение? – забыв об обиде, обомлела Салли.

– Я был бы безмерно рад, но меня опередил Шекспир, – вздохнул Зигмунд.