Наполеон. Последняя любовь - Томас Костейн Страница 38

У Бетси в горле образовался ком, и она не сразу смогла ответить на этот вопрос.

— Мадам, это пожизненная ссылка.

Таинственная дама после того, как начала задавать вопросы, связанные с тем, что случилось в окружающем мире, продолжала обо всем расспрашивать девушку. Ее основные вопросы касались того, что привело к ссылке Наполеона.

— Когда я его видела в Вене, — наконец заявила она, — он выглядел гораздо моложе, и мне кажется, он сильно набрал вес.

— Да, — ответила Бетси, — когда он много работал, то был худым. Но здесь он почти весь день сидит и диктует свои воспоминания. Он мало ездит верхом, и только изредка я могу его уговорить сходить на прогулку. Все уже отметили, что он пополнел.

— Ему не говорили об этом?

— Он привез с собой большую свиту, но они боятся ему что-либо говорить. Они только сидят за столом и каждый день выпивают огромное количество вина. Если бы с ним не было столько нахлебников, ему, возможно, позволили бы остаться с нами вместо того, чтобы отсылать его в этот ужасный Лонгвуд.

— Вам бы этого хотелось?

— Да, мадам, и очень сильно.

Когда Бетси отвязала пони, она оглядела ряд закрытых ставнями окон дома, выходящих во двор.

— Большой, — сказала она Маргетт.

Служанка ее поняла, но отрицательно покачала головой.

— Гляди.

Бетси последовала за служанкой, и они подошли к крылу, противоположному тому, где жила госпожа. Маргетт открыла дверь, и Бетси увидела, что там все было не достроено. Когда из Англии пришел приказ прекратить работу, здесь работали штукатуры и их козлы так и остались стоять в помещении. Там отделывались еще четыре комнаты, Бетси их осмотрела. Они были не доделаны. Окна — рамы без стекла, закрытые ставнями.

«Почему они не захотели поселить здесь императора?» — размышляла девушка, садясь в седло. Но потом она подумала о том, что Леди в Вуали пришлось бы переезжать.

На следующее утро она была в саду возле летнего домика. Наполеон кончил диктовать и сидел один за столом. Перед ним стоял сосуд с горячим шоколадом и две чашки. Он откинулся в кресле. Хотя погода была прохладной, казалось, что император изнемогал от усталости. На лбу лежал завиток волос.

— Можно войти? — спросила Бетси.

Великий человек, казалось был поражен.

— Конечно, непременно. Калитка не заперта, и я хочу угостить вас шоколадом.

Бетси так скромненько уселась на свое обычное место, что Наполеон с удивлением посмотрел на нее.

— Mon Dieu, в чем дело? Вас еще за что-то наказали?

Бетси почала головой.

— Нет, сир, ничего не случилось. Просто мне нужно кое-что сказать. А я знаю, что вы будете сердиться.

— Ma foi, что вы хотите мне сказать?

Бетси взяла себя в руки.

— Я обратила внимание, когда вы сидите в кресле, оно начинает скрипеть.

— Наверно, мебель пора ремонтировать.

В это время Наполеон диктовал заметки о Ста днях и его настолько взволновали отношения между Англией и Францией, что все его выводило из себя и император начал тираду о мебели.

— Разве вам не ясно, какая плохая и непрочная английская мебель? Дешевая, некрасивая и неудобная. Во Франции… О, там все самое лучшее. Французские кресла — это нечто! И все, что мы изготавливаем — лучшего качества! Такие чудесные буфеты, шкафчики и восхитительные диваны. Дитя, разве вам не понятно, что в других странах мебель гораздо лучше, чем в Англии? Я из Египта привез кое-что, великолепная работа.

Если бы у Бетси было ее обычное настроение, она, возможно, начала бы спорить, что английская мебель прочная и обладает чувством достоинства, а все французские финтифлюшки имеют чересчур много украшений и завитушек и поэтому частенько выглядят «дешевкой», но на этот раз она просто покачала головой.

— Кресло тут совсем ни при чем. Сир, разве вам не понятно, что вы сильно набрали вес?

— Вы заявляете, что я становлюсь толстым?

— Нет, нет, сир. Не толстым. Просто, как бы получше выразиться — у вас пропадает талия и появляется брюшко. Вы стали дородным.

Это слово было новым для Наполеона.

— Дородным? Типично английское слово. Оно ничего не выражает. Я не согласен, что становлюсь дородным. Ma foi, удивительно, что вы не использовали другое слово — жирный! Мне это слово известно. Какое вульгарное слово среди других слов самого вульгарного в мире языка.

Бетси откинулась на спинку кресла. Она выглядела испуганной и расстроенной.

— Прошу вас, дело идет о вашем здоровье.

— Правда, — согласился император. — Я веду очень размеренную жизнь. Такое со мной случилось в первый раз. Я всегда много двигался. До начала сражения я ночью осматривал поле боя и мотался по всей Европе, планируя движение моих армий. Вам известно что-либо о специальной карете, которую я приказал для себя построить? У кареты были очень крепкие пружины, мы могли ехать на большой скорости, и нас никогда не трясло. Ну, почти ничего. Изнутри в карете было сделано множество полок и ящичков для карт. Со мной обычно ездил Бертье, и я мог диктовать ему всю ночь. Потом я немного дремал, а когда просыпался, то Бертье уже занимался работой. Mon Dieu, он никогда не делал ни одной ошибки!

— Сир, по-моему мы отвлеклись от темы!

— Что за тема? Дитя мое, самое важное — то, что я вам говорю. Вам известно, что я мог целый день обходиться без пищи? Мои повара держали на вертеле полдюжины цыплят, и когда я желал поесть, у них всегда был готов один из них!

— Да, сир, мне это все известно!

— Даже во времена мира я каждый день работал по шестнадцать часов! Я всегда сидел в кабинете и много работал, а младшие офицеры крутились неподалеку и били баклуши.

— Да, сир, но мы отвлеклись. Речь шла о вашем весе.

Наполеон строго взглянул на девушку.

— Продолжайте.

— Все обратили на это внимание и обсуждают это. Всех это очень волнует.

— Правда, — с неохотой согласился Наполеон, — я обратил внимание на то, что на мне хуже сидит одежда. Но мне и в голову не приходило, что люди обращают на это внимание. Если это так, то почему мне никто ничего не сказал?

— Сир, вас все боятся. Когда вы хмуритесь, они готовы бежать от вас подальше и прятаться по углам.

Бетси показалось, что Наполеону было приятно это слышать, и он улыбнулся.

— Но только не моя малышка Бетси-и! Она меня не боится.

— Сир, это не так. Я тоже дрожу от страха, но… кто-то должен был сказать вам об этом.

Наполеон задумался, и несколько мгновений они молчали.

— Как вы думаете, что нужно сделать, чтобы бороться с этим? — спросил девушку Наполеон.