Жизнь Марии Медичи - Элен Фисель Страница 38

На следующий день, 8 августа, Людовик XIII торжественно вступил в Анже, а еще через день в дело вмешался Арман Жан дю Плесси и вновь уладил все полюбовно: король помирился с матерью, что было зафиксировано договором от 10 августа 1620 года. После этого Марии было разрешено вернуться в Париж, где она поселилась в специально построенном для нее по образцу флорентийского дворца Питти Люксембургском дворце.

Строительство Люксембургского дворца велось довольно долго. Если вы еще помните, старый Лувр Марии сразу не понравился, и она озаботилась строительством более удобной резиденции, расположенной в живописном месте, на лоне природы. Ее выбор пал на владение герцога Люксембургского. О покупке особняка, окруженного прелестным садом, договориться удалось без труда. Однако особняк показался Марии недостаточно большими, и она сочла своим долгом расширить владения. Вскоре королева-мать отправила гонца к своей тетке, великой герцогине Тосканской, с просьбой прислать чертежи дворца Питти, где прошло ее детство. Чертежи были переданы модному в то время архитектору Саломону де Броссу, и тот сумел увязать предложенную модель с французскими традициями.

Дворец получился очень красивым, но даже в нем Мария чувствовала себя как в тюрьме.

Биограф Марии Медичи Пьер-Викторьен Лоттен де Лаваль по поводу мира, заключенного между матерью и сыном, пишет:

«Ришельё сыграл в этом деле постыдную роль. Королева была вновь предана и вновь вынуждена сдаться на милость своего гонителя… Она вновь стала заложницей своего сына»166.

Помимо прочего, договор 1620 года ознаменовал новые отношения между герцогом де Люинем и Арманом Жаном дю Плесси. Демонстрируя всем «союз, основанный на общности интересов», они договорились о браке между племянником де Люиня Антуаном де Комбале и племянницей дю Плесси Мари-Мадлен (дочерью его старшей сестры Франсуазы). Пышная свадьба была отпразднована в конце ноября в Лувре; Мария Медичи щедро одарила новобрачную.

* * *

Весной 1621 года Государственный совет принял решение начать войну с протестантами, окопавшимися в Беарне, на родине Генриха IV. Дело в том, что Протестантская уния, созданная для противостояния католической партии, отказалась признать присоединение Беарна к французской короне. Более того, гугеноты на юго-западе Франции взялись за оружие под предводительством герцога де Рогана.

Людовик XIII, привыкший хвататься за шпагу, когда ему казалось, что его авторитету наносится ущерб, лично поехал в Беарн, дабы покончить с творившимися там беспорядками, наладить сбор налогов и возвратить отнятое имущество католическому духовенству.

Герцог де Люинь выступал за компромисс, но его влияние на короля начало ослабевать, а вот влияние принца де Конде, сторонника активных действий, напротив, возрастало. В результате 17 мая Людовик XIII выступил в поход. Восемнадцатого мая он начал осаду Сен-Жан-д’Анжели, и 24 июня город сдался.

Семнадцатого августа королевская армия начала осаду Монтобана. Удивительно, но командование было поручено герцогу де Люиню, совершенно несведущему в военных делах. В результате протестантская армия, направленная на помощь Монтобану, смогла войти в город. Тогда герцог де Люинь попытался вести секретные переговоры с осажденными, но это лишь навлекло на него гнев короля.

Пятнадцатого ноября Людовик приказал снять осаду Монтобана, но остался на юге, чтобы завершить усмирение мятежников.

Двенадцатого ноября 1621 года герцог де Люинь осадил маленькую гугенотскую крепость Монёр на Гаронне, а через месяц он заболел «пурпурной лихорадкой» (вероятнее всего, скарлатиной или чумой, бродившей по армии) и умер буквально через несколько часов.

Считается, что Шарль д’Альбер, герцог де Люинь очень вовремя отошел в мир иной, так как король устал от него и больше не скрывал этого от своих приближенных.

Современники рассказывают, что никто даже не навестил заболевшего, а после похорон Людовик XIII признался одному из своих приближенных, что смерть де Люиня сделала его свободным. В результате о бывшем фаворите очень скоро все забыли.

* * *

В 1621 году, после смерти де Люиня, Мария снова заняла свое место в Государственном совете.

Кончина герцога облегчила путь наверх и Арману Жану дю Плесси, имевшему все причины ненавидеть фаворита короля и принижать его роль перед потомками. Поначалу епископ стал простым членом Государственного совета, но очень скоро выдвинулся на должность министра. Кроме того, 5 сентября 1622 года он наконец получил сан кардинала.

Косвенно этому способствовала Мария Медичи. Весной 1622 года Арман Жан дю Плесси выступил в защиту королевы-матери на Государственном совете. Влиятельные люди Франции слушали его с опаской, зная цену этому человеку. После заседания государственный секретарь маркиз Пьер де Пюизье подошел к Марии и стал убеждать ее отправить своего протеже в Рим. План де Пюизье был прост: отдалив дю Плесси от королевы-матери, лишить ее опытного подсказчика, без которого она была бы не так опасна, и одновременно убрать из Франции самого реального претендента на место рядом с троном. Арман Жан дю Плесси решил переиграть де Пюизье и заявил Марии о своем согласии уехать. И… 5 сентября 1622 года он был возведен в Риме в кардинальский сан.

Как видим, даже самый заметный политик в истории Франции делал свою феноменальную карьеру с помощью женщины.

Историк Ги Шоссинан-Ногаре пишет:

«Людовик перешел в наступление, и приверженцы его матери потерпели поражение в битве при Пон-де-Се 7 августа 1620 года. Последовало новое примирение, и ей позволили вернуться в Париж. Там, к собственному удовлетворению, ей удалось в 1622 году добиться у короля незначительной роли для себя. Это была первая брешь, через которую она надеялась (а вместе с ней и Ришельё) быстро ворваться во власть. И действительно, она добилась введения в Совет Ришельё, то есть, как она очень наивно полагала, себя самой. Когда Ришельё сделался главой Совета, она расценила это как собственный триумф. Но Ришельё, возвыситься которому помогла королева-мать, ради удовлетворения своих амбиций сделался слугой короля, его душой и телом»167.

С известным историком можно согласиться лишь частично. В самом деле, взлетев на такую высоту, кардинал де Ришельё перестал нуждаться в еще более растолстевшей флорентийке. Однако он не «сделался слугой короля душой и телом» – он обратил свой проницательный взгляд на жену Людовика, королеву Анну Австрийскую.

Другое дело, что двадцатилетний король просто не мог долгое время обходиться без поводыря, а это значило, что в его окружении тут же началась борьба за место скончавшегося герцога де Люиня.

Остаться верным своей благодетельнице, при этом максимально угождая Людовику XIII, – вот его постоянная забота […]. Ришельё претендует на то, чтобы убедить потомков, что именно ему Франция обязана быстрым и счастливым окончанием двух семейных войн. Обещание, а затем и получение кардинальской шляпы станет компенсацией за его осторожность и гибкость168.