Путь Никколо - Дороти Даннет Страница 39

Кателину пробрала дрожь.

— Недееспособен, это отнюдь не то слово, которое я бы выбрала.

Ее отец нахмурился.

— И я тоже подобрал бы ему эпитет получше. Вот там сидит некто Андро Вудмен, шотландец, живущий во Франции. Он входит в свиту Джордана де Рибейрака. Как он сказал мне, в юности виконт не имел ни земельных владений, ни денег. Он отправился во Францию, сражался там за короля, добился места в шотландской гвардии, и с годами, в награду от благодарного монарха, получил во владение Рибейрак. После чего стал вкладывать все деньги в торговлю, мореплавание и тому подобное. Теперь он богат, король Карл считает его одним из своих ближайших советников. Когда во Фландрию приходят галеры из Венеции, от флорентийцев, или караки с Кипра, господин виконт присылает в Брюгге своего управляющего, но редко приезжает сам. Они с сыном, по словам Вудмена, не встречались уже много лет, но де Рибейрак очень интересуется делами Саймона. Он, видишь ли, заботится о его добром имени.

— Что, похоже, раздражает Саймона, — заметила Кателина.

— Ему следовало бы скрывать это получше, — сухо заметил ее отец. — Насколько я могу понять, в лице виконта он имеет сильного союзника, на которого всегда сможет опереться. А к тебе виконт поначалу отнесся благосклонно.

— Но только поначалу, — возразила Кателина. — Надеюсь, ты чувствуешь такое же облегчение, что и я? Или тебе пришлась бы по душе мысль сделать Джордана де Рибейрака членом нашей семьи?

Как случалось порой, честность в душе Флоренса ван Борселена перевесила здравый смысл.

— Нет, — сказал он, немного помолчав. — Нет, и если честно, я не могу себе представить, чтобы я или твоя матушка принимали этого человека в своем доме, ни сейчас, ни в будущем. Он совершенно отвратителен.

— Тогда… — начала Кателина; но ей не было нужды продолжать, ибо отец накрыл ладонью ее руку.

— Тогда, если Саймон настолько тебе не по душе, я не стану навязывать его тебе. Время еще есть. Мы подыщем тебе мужа получше.

Немного позднее все отправились в Слёйс на разукрашенных барках и скифах, освященных мерцающими огнями факелов, и через городские ворота по каналу спустились туда, где стояли на якоре две фландрские галеры.

Попивая вино на палубе флагмана, избранные гости могли полюбоваться, как на втором корабле моряки совершают всевозможные маневры, а жонглеры дают представление, ходят по натянутому между мачтами канату и исполняют потешные трюки. Толпы неприглашенных заняли все причалы Слёйса, дабы насладиться экстравагантным представлением, которое каждый год дарила им щедрая, гостеприимная, несравненная Венецианская республика.

Не пошла туда одна лишь Кателина, сославшись на недомогание. Отец отпустил ее без единого упрека, ибо все прекрасно понимал, и отрядил с ней домой двоих крепких лакеев и горничную. Однако он не мог и предположить, что по пути дочь передумает и попросит сопроводить ее в красильню Марианны де Шаретти.

Над воротами, ведущими во двор, горел железный фонарь, но сперва на стук никто не отозвался. Она уже развернулась, чтобы уйти, когда внезапно с другой стороны послышались легкие шаги. Женский голос любезно произнес какие-то извинения, и послышался скрежет отпираемых засовов.

Когда дверь распахнулась, на пороге показалась собственной персоной низенькая аккуратная Марианна де Шаретти с лампой в руке, которая, справившись с изумлением, гостеприимно заулыбалась.

— Мадам Кателина! Прошу простить меня… Все домашние отправились поглазеть на галеры в Слёйсе. Прошу вас, заходите! Чем могу служить?

Кателина задержалась во дворе. Служанка остановилась рядом.

— Уже поздно. Прошу меня простить. Я хотела узнать, здесь ли ваш подмастерье? — поинтересовалась она напрямую.

— Сюда, пожалуйста, — указала путь вдова Шаретти. Открыв дверь дома, она провела гостью по коридору, а затем вверх по лестнице в комнату с низким потолком, где горел огонь в очаге и стоял один-единственный стул с высокой спинкой, заваленный бумагами.

Небрежно сбросив их на пол, она жестом пригласила Кателину присесть, а горничной указала на табурет у стены, затем, оставшись стоять, промолвила.

— У меня есть несколько подмастерьев, мадам, но все, кроме Клааса сейчас в Слёйсе. Кого из них вы хотели бы видеть?

Поступки, совершенные по наитию, не всегда легко довести до конца. Высоко держа голову в изысканном головном уборе с вуалью, Кателина пояснила:

— Я только что узнала подробности происшедшего с вашим подмастерьем Клаасом в Слёйсе. И я чувствую некоторую ответственность… Ссора, которая привела к его ранению, началась с другого неприятного происшествия, в котором была замешана и я. Мне хотелось узнать, как он себя чувствует.

На круглом лице Марианны де Шаретти появилась открытая улыбка.

— Не вините себя ни в чем, — утешила ее вдова. — Клаас просто невыносим со своими проделками. Он сам кличет на себя неприятности, но теперь ему уже лучше. Он мог бы даже отправиться в Слёйс, но лекарь велел пока подержать его дома, чтобы он окончательно поправился перед дорогой. Подождите, я позову его. Увидите сами.

— Перед дорогой? — переспросила Кателина.

Но вдова уже исчезла, а когда вернулась, то впереди себя втолкнула Клааса, который встал перед Кателиной.

Вероятно, из-за того, что в последнее время он не работал в красильне, от него пахло чуть лучше, чем обычно. Поношенный дублет и шоссы были штопанными, но чистыми и, насколько она могла судить, не скрывали никаких серьезных увечий. Взглянув ему в лицо, она решила сперва, что и здесь все осталось без изменений, поскольку была слишком мало с ним знакома, но затем, когда полено в камине вспыхнуло чуть поярче, при этом свете она заметила, что глаза кажутся посаженными чуть глубже, чем помнилось ей. Затем на щеках возникли две ямочки, словно вдавленные пальцами, и он воскликнул:

— Как это мило с вашей стороны, сударыня, так утруждать себя! Или таково было пожелание милорда Саймона? Я слышал, казначей Бладелен пригласил его к себе.

Марианна де Шаретти поджала губы. Этого оказалось достаточно, чтобы провести аналогии.

С улыбкой Кателина заметила:

— Вот уже второй раз за сегодняшний вечер меня ставят на место. В первый раз это сделал милорд Саймон, как вы называете его.

— Ну, нужно же его как-то называть, — отозвался подмастерье.

Опустившись на стул, Марианна де Шаретти вздохнула.

— Мы надеялись, что с этим делом покончено. Эта история вызвала куда больше толков, чем того заслуживает.

— Все закончится, лишь когда Саймон наконец уедет, — возразила Кателина. — А что, Клаас тоже покидает Брюгге?

— Да, и очень скоро, — подтвердила вдова де Шаретти. — Бросает красильные чаны ради Италии, — с улыбкой она покосилась на своего подмастерья. — Клаас присоединится к моему капитану Асторре на пути в Милан. Если все выйдет, как мы задумали, то там за год он сделает хорошую карьеру. Согласитесь, он просто создан для этого.