Спартак. Бунт непокорных - Макс Галло Страница 4

Один из воинов остался в стороне, так же как она. Он был выше остальных, черные волосы спадали на его лоб. Он был могуч, мускулы как канаты оплетали его плечи, торс, руки и ноги.

Аполлония почувствовала желание ласкать его тело и, взяв амфору с маслом, направилась к нему. Она медленно втирала масло в затылок, шею и бедра мужчины, в его мышцы, напрягавшиеся под ее ладонями.

Затем она взяла в руку его фаллос, твердый, как жезл Диониса.

Аполлония подумала, что сам бог поселился в теле этого молодого воина, которое она не переставала ласкать всю ночь.

На рассвете он уснул, а Аполлония сидела рядом, положив ладони на его грудь, твердую, как камень.

Она хотела запомнить это красивое лицо, будто высеченное из камня, как статуя Диониса.

С первыми лучами солнца мужчина открыл глаза.

Ослепленный ярким светом, он нахмурил брови, и она заметила, как глубокая морщина, похожая на рану, рассекла его лоб.

Аполлонии захотелось зарыдать, ей вдруг почудилось, что однажды острый клинок рассечет надвое лицо молодого бога.

Она сказала:

— Меня зовут Аполлония, и отныне я принадлежу тебе, так же как принадлежу Дионису.

Он поднялся, сжал руками ее ладони.

— Меня зовут Спартак. Я из медов, фракийский воин, сын царя. Я возьму тебя, и ты будешь со мной столько, сколько угодно богам.

Он привлек ее к себе и крепко обнял.

— Пока кровь течет в моих жилах, — добавил он, — пока тот, кто…

Она остановила его, приникнув губами к его губам, помешав произнести имя властителя смерти.

На следующий день Кокс, оракул Диониса, соединил их.

Спартак и Аполлония были свободны, как волки.

Они шли вместе, не отходя друг от друга ни на шаг.

За ними следовала группа из десяти воинов и трех молодых жриц Диониса.

Спартак остановился, поднял руку, и воины подошли к нему. Он указал вдаль, на горы, возвышавшиеся над побережьем Эгейского моря, на частокол и караульные башни римского лагеря.

Легионы высадились во Фракии несколько месяцев назад, но не углублялись в долины, а разбили палатки в нескольких сотнях шагов от берега. Однако дозор из нескольких воинов с центурионом выходил далеко за пределы лагеря, добираясь до гор Хаймос и Истранджа.

Аполлония первой почувствовала их приближение, раньше, чем их можно было увидеть или услышать.

Она удержала руку Спартака, не дав обнажить меч, убедила его скрыться за кустами и пропустить маленький отряд со сверкающими щитами, копьями, мечами и доспехами.

Уверенность римлян, медленный ритмичный шаг, оружие, шлемы и даже кони восхитили Спартака и его воинов. Скрывшись в кустарнике, они наблюдали за движением отряда.

Ночью они видели, с какими предосторожностями центурион выбирал место для лагеря. Он велел разжечь яркие костры, возле которых выставил караульных.

— Они боятся фракийских волков, — тихо сказала Аполлония.

Она добавила, что никто, ни Дарий Персидский, ни Филипп Македонский, ни афиняне, ни варвары, не смогли победить и покорить народ Диониса.

И римлянам это не удастся.

Аполлония направилась в глубь леса, Спартак неохотно последовал за ней.

Они вышли к пещере на берегу, вдалеке от римского лагеря. Аполлония собрала сухие ветки, и вскоре затрещал яркий костер, на котором зажарили козленка, купленного у пастухов. Аполлония срезала флакон, который носила на своем ожерелье, и дала каждому смочить губы обжигающим снадобьем из горьких трав.

Воины достали амфоры с вином, кто-то заиграл на флейте. Молодые жрицы Диониса стали танцевать, и воины присоединились к ним. Танцующие кружились, срывая с себя одежды, затем упали на землю и тела их переплелись.

Как и в первую ночь, Спартак и Аполлония держались в стороне от остальных. Они сидели у входа в пещеру и наблюдали за римскими кострами, освещавшими небо по ту сторону леса.

— Они сильны, как охотники, — сказал Спартак. — У нас волчий инстинкт. Но в конце концов охотники убивают волков и сдирают с них шкуру, чтобы сделать себе одежду.

Спартак сидел, скрестив ноги, положив руки на колени, выпрямив спину, устремив взгляд перед собой.

— Мне не хотелось бы узнать судьбу волка, — добавил он.

— Значит, ты хочешь стать охотником?

Он низко опустил голову, Аполлония положила руку на его голову.

— Ты никогда не станешь римлянином, — сказала она. — Ты навсегда останешься фракийским волком. Римляне свяжут тебя по рукам и ногам. Ты станешь их рабом!

— Я стану солдатом в их легионах. Я буду носить их оружие. Я буду храбрее и сильнее каждого из них. Они признают во мне сына царя, воина.

— Они будут обращаться с тобой, как с диким зверем. Ты будешь стоить меньше лошади.

Спартак тряхнул головой, Аполлония убрала руку.

— Я стану одним из них, — повторил он, поднимаясь.

Наступила зима. За каждую козу приходилось драться с волками. Их изголодавшиеся стаи подходили к огню, на котором жарилось мясо, так близко, что Аполлония даже сквозь вьюгу видела их серые глаза.

Она призывала Диониса, просила, чтобы он прогнал этих зверей, диких и жестоких, как даки, варвары, пришедшие с севера, с того берега великой реки, которых ледяной ветер, казалось, гнал в сторону Фракии.

Однажды, когда мороз выдался настолько суровым, что промерзшая земля скрипела под ногами, а камни трескались с жутким грохотом, Аполлония подняла руки, призывая всех замолчать. Тогда она смогла расслышать удары мечей и крики раненых. Она описывала то, что было недоступно глазу, но Дионис дал ей силу пророчества, чтобы слышать неслышимое и видеть невидимое.

Спартак говорил, что она была похожа на волчицу, которая поднимает уши и чувствует врага даже тогда, когда вокруг все спокойно.

— Даки! Они победят, — устало сказала она.

Она знала, что не сможет остановить Спартака и его воинов. Подняв мечи, они шли в направлении, указанном Аполлонией.

Она побежала за ними в чащу. На ходу они ломали или сгибали ветки, и снег мягко падал на землю. Наст был плотным, хрустел под ногами, но не проваливался.

Внезапно Спартак и его воины вышли на поляну и увидели сражавшихся людей. Они размахивали мечами и копьями. По длинным черным волосам, собранным на затылке в хвост, Спартак узнал даков и бросился на них, подняв меч. Даков было несколько сотен, но атака с тыла заставила их растеряться.

Начался снегопад, но Спартак заметил римские эмблемы, орлов, а также шлемы и оружие легионеров. Даки пытались окружить римскую центурию, но ее щиты были похожи на непробиваемый панцирь, о который разбивались копья. Однако варвары численностью значительно превосходили римлян, и центурия будто тонула в них. Даки поднимались по трупам своих воинов, как по ступеням, и перепрыгивали преграду из щитов.