Бит Отель. Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957-1963 - Барри Майлз Страница 40

Они понравились Бухвальду, и он стал наведываться в отель. Он нашел Билла очень занятным и пообещал познакомить его с режиссером Джоном Хьюстоном, который тогда был в Париже. Хьюстон только что закончил снимать The Roots of Heaven («Корни небес»), фильм о том, как человек пытался остановить охоту на слонов в Африке, и о том, как его защищал и прославил один американский журналист. Они встретились за чашкой кофе в «Бонапарте», и Билл рассказал ему о своей идее сделать фильм о Танжере; глазами джанки, который рыщет по улицам в поисках аптеки, больного джанки, ищет он в Рамадан, когда все закрыто, — он, словно уличный мальчишка, подбирает окурки, женоподобный турист, осматривающий достопримечательности вместе с мамой. Хьюстон решил, что это не его кино. Несмотря на то что он постоянно просил Грегори не называть его «приятелем», они сошлись, и Хьюстон пригласил их всех на вечеринку, которую он давал в своем «плавучем» доме на Сене.

Это было гламурное мероприятие, на котором собрались все звезды кино: Тревор Говард, Орсон Уэллс, Эррол Флинн и Джульетта Греко. Хьюстон познакомил их всех с продюсером Дэррилом Зануком и со звездами. Они привели с собой Би Джея, что было ошибкой. Он чрезмерно увлекся шампанским и спросил у Флинна, правда ли кто-то выстрелил у него под носом, когда он вел самолет. «Гуляй отсюда, сынок», — ответил Флинн, и Би Джей вылил бокал шампанского ему на голову. Двое охранников тут же схватили Би Джея и швырнули его в мрачные воды Сены. Вероятно, Хьюстон предполагал, что богема совершит какие-то необычные поступки, когда приглашал их, и это не испортило вечеринку. Грегори с его энергией и «ртом, изрыгающим пламя» особенно понравился актерам.

У него появилась новая подружка, 19-летняя русская, заплатившая за его печатную машинку, отданную в ремонт. Она сказала, что у нее есть дом на Ривьере, и пригласила их всех в гости, но Грегори расстался с ней раньше, чем это осуществилось. Как Грегори рассказывал Бухвальду: «Я брал деньги у девушек. Когда я встречал девушку, я спрашивал, сколько у нее есть денег, а потом требовал половину. С деньгами я ничего дурного не делал. Я просто покупал на них еду».

Как-то вечером Гарри Фиппс подсунул Аллену под дверь конверт с кокаином на несколько сотен долларов, и они с Биллом всю неделю нюхали его. Билл с Алленом должны были давать интервью Мишелю Морту для «Фигаро Литерер», он был редактором «Нового французского журнала» и одним из немногих, кто воспринимал битников всерьез. Оба они выходили из комнаты каждые десять минут, чтобы нюхнуть еще одну дорожку в ванной, так что интервью получилось не очень удачным. Самым важным итогом интервью стало то, что Морт знал Луи-Фердинанда Селина и пообещал устроить им встречу.

Первым, кто познакомил Гинзберга и Керуака с творчеством Селина, был Берроуз. В 1944 г. Билл дал Аллену его первую книгу «Путешествие на край ночи», а Керуак прочитал ее через год, когда они с Алленом, Биллом и Джеком жили все вместе в квартире Джоан Волмер рядом с Колумбийским университетом. «Она оказала большое воздействие на Керуака и Билла, в основном на их прозу, — говорит Аллен, — духовно она повлияла и на меня. Керуак процитировал оттуда фразу, ставшую знаменитой: „Мы все движемся вперед к неотвратимой действительности смерти“. Керуаку это понравилось. У них с Селином было похожее чувство юмора. Билл многое взял от него. Уверен, что это человек, оказавший на творчество Билла одно из самых сильных влияний».

Билл чувствовал, что работа Селина, это скорее не цельное повествование, а отрывочное, похожее на его собственное. Берроуз утверждал: «Думаю, [Селин] следует очень старой традиции, я сам следую очень старой традиции, а именно традиции плутовского романа. Люди жалуются, что в моих романах нет сюжета. Но ведь в плутовском романе и не может быть сюжета! Это просто набор сюжетов. Своими корнями эта традиция уходит к „Сатирикону“ Петрония и к одной из ранних работ Томаса Нэша, роману „Злосчастный путешественник“. Думаю, Селин продолжает работать в этой же традиции… Что еще интересно в связи с Селином — я обнаружил, что критикуют его из-за тех же вещей, что и меня: критики заявляют, что это пропаганда уныния и т. д.; хотя мне самому они кажутся очень забавными. Мне кажется, что в первую очередь это писатель с большим чувством юмора. А плутовской роман и должен быть очень живым и забавным».

Свидание для них устраивал Мишель Морт, так что единственное, что они должны были сделать, это набрать номер и уточнить время. Звонил Аллен. По телефону у Селина был застенчивый, нежный и молодой голос, который очаровал Аллена и заставил его воскликнуть: «Как я рад слышать ваш голос!» Неуверенным голосом Селин сказал ему: «Приходите в любой четверг после четырех». Восьмого июля 1958 г. Аллен и Билл — Грегори отправился проведать свою очередную подружку — сели на поезд до Бэс Мейдона, это дальние пригороды Парижа к юго-западу, где-то половина пути до Версаля. Селин с женой Люсьет Альманзор жили в доме 25 по улице Гард, район Мейден; вилла в стиле Луи-Филиппа принадлежала Люсьет. Дом стоял в заливчике, где Сена катила свои волны вокруг Билланкурта и Сен-Клод. Окна выходили на дорогу, на железную дорогу и на два канала Сены. С этой стороны Селин видел вдали Париж с Эйфелевой башней на горизонте. Это был отдельно стоящий трехэтажный деревянный оштукатуренный и побеленный известкой дом с мансардой под крышей. Билл с Алленом подошли к воротам и позвонили. Залаяв, подбежали большие собаки. К ним вышел Селин.

Селину было 67 лет, это был крупный мужчина, он был высок, но сутулился, поэтому казался ниже, с изможденным лицом, землистой кожей и ярко сияющими глазами. Хотя стояло лето, он кутался в шарф. Несмотря на свой возраст, он продолжал работать семейным доктором — у него было несколько пациентов, а его жена давала уроки балета. Вновь вспыхнул интерес к его писательскому таланту. Недавно он закончил «Dʼun Chateau lʼautre», книга вышла в июне 1957 г., и работал над «Nord». [50] В начале года «Плон» опубликовал его «Entretiens familiers» («Разговоры») с Робером Пуле. Все журналы взяли у него интервью, у него была даже запись, сделанная на студии «Фестиваль» для их серии передач «Leurs oeuvres et leurs voix», [51] которая прошла в октябре 1957 г. Он стал литератором, и журналисты задавали ему любые вопросы — от восхода луны до «Дон Кихота».

Не всем нравилось такое развитие событий. После войны Селина обвинили в пособничестве немцам и в антисемитизме, но его книги были запрещены и в нацистской Германии, так что его мнение о немцах было ненамного выше его мнения о своих соотечественниках. Во время войны члены Сопротивления разгромили его парижскую квартиру и уничтожили все бумаги; соседа избегали его. Он понял, что его не хотят видеть, и переехал в Германию, потому что у него было немного денег на обычную жизнь. После шести лет, проведенных в Германии, из которых два года в 1950-х он просидел в тюрьме, Селин вернулся во Францию, где власти стали готовить документы об его экстрадиции за пособничество. Эти обвинения были сняты, но подозрения в коллаборационизме и в антисемитизме преследовали его.