Книга на книжной полке - Генри Петроски Страница 40

ечатная книга набиралась вручную — буква за буквой, слово за словом, строка за строкой, страница за страницей, и это не так уж отличалось от переписывания манускрипта. Но когда набор был готов, его зеркальное изображение можно было по много раз покрывать типографской краской и прижимать к пустым листам бумаги, моментально превращая их в отпечатанные страницы, которые затем переплетались в книгу. Технология, позволяющая осуществить все эти операции, появилась уже в середине XV века благодаря Иоганну Гутенбергу, который научился отливать литеры из металла и изобрел состав типографской краски, пристававшей и к литерам, и к бумаге. Все это дало Гутенбергу возможность набрать, отпечатать и опубликовать в немецком городе Майнце 42-строчную Библию, что произошло в начале или середине 50-х годов XV века. Вся совокупность книг, отпечатанных по новой технологии до 1501 года, называется incunabula [222] (это латинское слово означает «то, что в колыбели»). Отдельная книга, вышедшая в младенческую пору книгопечатания, также называется инкунабулой (incunabulum). В середине XIX века латинское слово в английском языке преобразовалось в incunable (множественное число — incunables). Новое слово пришло на замену более старому термину «фифтинер» [223] (fifteener, «пятнадцативечник»), обозначавшему книгу, напечатанную в XV веке.

Будучи книгами переходного периода, инкунабулы во многом походили на манускрипты: например, текст на их страницах набирался несколькими столбцами; буквицы рисовались вручную или печатались краской другого цвета. По разным оценкам, до XIX века сохранилось от пятнадцати до двадцати тысяч инкунабул. Количество экземпляров каждой книги, как и сегодня, зависело от ожидаемого объема продаж, но обычно книга издавалась тиражом в несколько сотен экземпляров [224].

Если в Средние века «по-настоящему значительная книга могла разойтись в сотне рукописных копий, ее читателями были самое большее тысяча человек» [225], то после середины XV века «книга могла существовать в тысячах копий, а читали ее десятки тысяч людей» [226]. Считается, что в XVI веке только в одной Европе было напечатано более ста тысяч разных книг [227]. Если придерживаться скромных оценок, согласно которым в среднем печаталось около ста экземпляров каждой книги (а в XV веке нередки были и тиражи в несколько сотен экземпляров), то европейцам было доступно десять миллионов индивидуальных копий. (По некоторым оценкам, в десять раз больше.) Итак, по очень консервативным подсчетам, сила печатного слова стократно превзошла силу слова письменного. Чем больше книг — тем больше читателей, а, следовательно, и больше писателей, а значит, еще больше книг. Таким образом, требовалось и больше места для их хранения и демонстрации, в том числе в магазинах, где они продавались.

Лавки печатника и книгопродавца. Иллюстрация из книги «Пляска смерти», отпечатанной в Лионе в 1499 году. Книги лежат на полках горизонтально, ни один корешок не выставлен наружу

Лавки печатника и книготорговца изображены в книге «Пляска смерти» (Danse Macabre), изданной в 1499 году в Лионе [228]. Это одна из ранних иллюстрированных печатных книг. В лавке книготорговца все книги лежат на полках горизонтально; ни у одной корешок не выставлен наружу. Еще одно раннее изображение книжной лавки обнаружил Грэм Поллард, автор детальных работ об эволюции переплетного дела в XVI–XIX веках. Иллюстрация находится в книге «Зримый мир в картинках» (Orbis Sensualium Pictus) — «первой детской книге с картинками, которая целое столетие оставалась самым популярным учебником в Европе» [229]. Ее автором был чешский теолог и просветитель Ян Амос Коменский (свое имя он писал на латинский манер: Иоганн Амос Комений) [230]. Книга вышла в Лондоне в 1655 году, примерно в то же время, когда Сэмюэл Пипс стал завсегдатаем книжных лавок своего города. Один современник Пипса писал о некоем книгопродавце: «Товар у него всегда в безупречном порядке, и любую книгу он отыщет так же просто, как я отыщу слово в словаре» [231].

Как добиться такого порядка, показывает гравюра в книге Коменского. На ней изображен интерьер книжной лавки, уставленной полками. В торговом зале находится прилавок, на котором лежит открытая книга; ее читает какой-то человек, возможно, покупатель вроде Пипса. У полок есть две важные особенности. Примерно две трети их заняты чем-то вроде «картотечных лотков или выдвижных ящиков», помеченных ярлыками [232]. Подсчитано, что ширина самых крупных ящиков, расположенных у пола, — около 45 сантиметров, а высота — около шестидесяти сантиметров. У верхних ящиков размер поменьше. Поскольку они задвинуты, невозможно сказать, что у них внутри, но вряд ли в них хранились книги так, как они хранятся у нас сегодня.

Книжная лавка в первом иллюстрированном учебнике «Зримый мир в картинках», опубликованном в 1655 году чешским теологом и просветителем Яном Коменским

Слева от прилавка — полки с выдвижными ящиками, помеченными ярлыками. Возможно, в них хранились книги в виде непереплетенных печатных листов. Переплетенные же книги стоят на полке передним краем наружу

В книжных лавках конца XVII века, скорее всего, вообще не было переплетенных книг: обычно книги продавались в виде нескрепленных печатных листов. Эти листы складывались в тетради, которые часто называют сигнатурами, потому что в нижнем углу на первой странице каждой тетради проставлялось буквенное обозначение, чтобы тетради сшивались в нужном порядке. Сшитые тетради можно было переплести в любой материал по желанию покупателя; часто это делали не в книжной лавке, а в мастерской у переплетчика. От того, сколько раз складывались оригинальные листы, зависел формат сшитых и переплетенных книг: это могли быть ин-фолио, ин-кварто, ин-октаво (соответственно одно, два или три сложения и, значит, два, четыре или восемь листов в одной тетради). Поскольку каждый лист составляет две страницы, то у ин-фолио, ин-кварто и ин-октаво соответственно по четыре, восемь и шестнадцать страниц в одной тетради или сигнатуре. В одной тетради дуодецимо (английское сокращение — 12mo, что так и произносится — «твелв-мо», twelve-mo) двенадцать листов и, следовательно, двадцать четыре страницы. Книги еще меньше размером выходили в форматах 16mo (16˚) и 32mo (32˚). Но каким бы ни был формат, точные размеры готовой книги зависели от размеров бумажных листов, с которыми начинал работать печатник. Толщина же книги зависела от количества тетрадей, которое, в свою очередь, определялось количеством слов в тексте и размером шрифта.