Буддист-паломник у святынь Тибета - Гомбожаб Цыбиков Страница 43

7. Общие замечания

Из сказанного выше, что Тибет страна ламаистов, читатель уже может заключить, что среди населения должно быть очень большое число духовенства, требуемое уже характером религиозного учения. Эти рабчжюн – «совершенно вышедшие» (подразумевается из мирской жизни) – делятся на монахов и монахинь. Те и другие, по теории, должны питаться доброхотными подаяниями мирян. На деле же, конечно, этого нет, но тем не менее духовенство составляет уже особое свободное сословие, имеющее громадное влияние на быт и экономическое положение простолюдинов. Общая численность монашеского сословия нам неизвестна, но монахи или, вернее, духовные численно далеко превосходят мирян мужчин, монахини же составляют меньшинство женщин.

Недостаток мужчин-мирян обусловливает то, что женщины должны переносить на себе все тягости как отдельных хозяйств, так и общественных повинностей. Вековая борьба с жизненными невзгодами развила в женщинах Центрального Тибета значительную самостоятельность, т. е. умение существовать без помощи мужчин. Поэтому женщина является главною рабочею силою страны, и затруднительно найти такой род занятия, где она не принимала бы преимущественного участия.

Так, мы видим более или менее обширные монастыри, принадлежащие исключительно самостоятельным общинам монахинь; видим по городам и селам отдельные группы последних (обыкновенно четыре человека в каждой), ходящие с предложением совершить чтение кратких молитв, видим прорицательниц, предвещающих, наравне с ламами-прорицателями, судьбу того или другого общества и человека и подающих разные советы вопрошателям; затем видим их торговками и приказчиками, нередко ведущими значительное предприятие самостоятельно; чернорабочими в полевых работах, при постройках домов; прядильщицами и ткачихами при приготовлении местных шерстяных материй; подмастерьями в типографиях; кузнечных, слесарных, токарных мастерских, кожевенных заводах; водоносками, чистильщицами нечистот в городах и селениях; сторожихами и дворничихами при правительственных и общественных учреждениях и т. д.

Эта самостоятельность, вызванная общественною жизнью, оставляющая большинство женщин вне брака, с другой стороны, дает им полную свободу в любви, которая выражается, как известно, в распущенности. Разврат этот мы не хотели бы назвать – применительно к большинству – проституцией как ремеслом, так как даже в сравнительно многолюдном городе, как Лхаса, нет специальных домов и даже специальных одиноких женщин, какие встречаются в других странах. Конечно, немало женщин, пользующихся мужской слабостью и эксплуатирующих дурные наклонности мужчин, но, повторяем, это совершается тихо, некрикливо и не оставляя своих обычных занятий. Зачастую женщина имеет знакомого из окрестных мест, который во время своих приездов в город квартирует и живет, как с женой, часто имея от нее детей. Рождение ребенка нисколько не считается позором для женщины, а лишь радует материнское чувство и обнадеживает ее иметь со временем помощника в трудной борьбе для изыскания средств к существованию.

Содержание большого числа духовенства, малодоходносьб страны и почти полное отсутствие промышленности служат, по-видимому, причиной общей бедноты простого народа. Беднота эта заставляет тибетца ограничиваться самыми малыми потребностями. Простой народ очень скромен в пище: питается исключительно низшим сортом ячменного толокна (цзамба), почти никогда не употребляя мяса и лишь изредка забеленный маслом чай.

Его можно обвинять разве только в страсти к ячменному вину, но опять-таки чрезмерно пьяных редко можно встретить, даже в дни больших праздников.

Только при малых потребностях тибетца может существовать такая заработная плата: чернорабочий получает в день не более 1/3 дам-ха (около 7 коп.) на хозяйском продовольствии; наилучший ткач местного сукна – 2/3 дам-ха (14–20 коп.), при тех же условиях; домашняя при слуга – не более 20 дам-ха в год, но чаще живет за пищу и небольшое пособие в одежде, монах-чтец – 20 коп. за день беспрерывного чтения, группа из 4 монахинь за 1,5—2-часовое беспрерывное чтение хором – не более 7 коп. на всех и т. п.

Эта общая бедность служит причиной господства богатых, которые, пользуясь своими капиталами, подчиняют себе бедноту. Этим, без сомнения, объясняется преклонение перед всемирным кумиром – деньгами, которые в Тибете имеют особенную силу, служа мерилом добродетели до святости и знатности, до высших степеней сановничества. В этом преклонении перед богатством кроется причина забитости и показной льстивости тибетца. Он, увидев на улице хотя не знакомого, но более или менее хорошо одетого человека, не преминет показать знаки почтения, которые состоят главным образом в снимании шапки и высовывании языка, почесывании затылка или еще почтительнее – прикладывать свою руку на задницу, а при разговоре ежеминутно называть собеседника гюшю («высокородный», «святой») и на всякое слово отвечать «Лха, лагсо» («Хорошо!»).

Бедность и отсутствие общественного призрения развили в стране огромное число нищих самых различных возрастов обоего пола. Часто попрошайничество сопровождается чтением молитв или пением с игрою на двухструнной скрипке, пляской малышей и т. п.

Особенно назойливыми являются могильщики – дон-цхон-па, люди, которые относят трупы на съедение собакам (в городах) или птицам (в монастырях). Они ходят толпами и выпрашивают с громким хоровым криком, сопровождаемым по временам страшно жутким визгом. В случае подачи малого количества цзамбы или денег они отказываются брать, но если их прогнать, то при уходе не стесняются выругаться и погрозить намеком, что хорошую расправу сделают они с телом скряги после его смерти. Это, конечно, неприятно действует на иных людей. Не менее нахальными, но не связанными известным отношением к жителям после смерти являются нищие-преступники. Эти лишенные тех или иных органов и частей тела, как то: глаз, носов, кистей рук, закованные в вечные кандалы и колодки по судебному приговору, обыкновенно ходят также небольшими группами и при малейшем недосмотре хозяев крадут все, что плохо лежит.

В семейной жизни у тибетцев существуют, между прочим, полиандрия и полигамия [50]. При этом нам довелось только узнать, что женитьба нескольких братьев на одной и выход нескольких сестер за одного считаются идеалом родственных отношений. К этому добавим, что даже во временных связях с женщиной братья имеют одну любовницу и несколько сестер – одного любовника […].

Монахи в силу религиозного учения избегают непосредственного убиения насекомых своего платья, но, поймав их, бросают на землю или на пол, так что гость монашеской квартиры не гарантирован от унесения с собою приставших к его платью назойливых насекомых. Во время обычных долгих и монотонных богослужений в храмах в задних рядах сидящих монахов можно видеть черномазых малышей, которые, добыв из-под платья насекомое и оглядываясь на строгих блюстителей порядка, ловят удобный момент, чтобы положить в рот пойманное насекомое. Малыши эти очень напоминают обезьян. И действительно, это сходство заставляет ныне обратиться к легенде о происхождении тибетцев, легенде, которая, на тибетский взгляд, оправдывает эту современную некрасивую манеру уничтожения насекомых.