Ужасы французской Бретани - Александр Волков Страница 45

В глубокой древности эти ворота ассоциировались с пастью зверя или чудовища, а то и с гигантской человеческой головой. Дохристианская апокрифическая литература наделила вход в преисподнюю пространственными характеристиками. Первая книга Еноха помещала ад под землей, на востоке, в пещерах высокой горы, в огромной пустыне, где нет никакой земли (1 Енох. 108: 3). Ранние христиане помнили слова Евангелия: «Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Мф. 12: 40). Побежденный Спасителем ад не имел другого местоположения, кроме как под землей. «Для нас преисподняя — не простое углубление, не какая-то наружу открытая клоака», — пояснял Тертуллиан, — но «в глубинах земли сокрытая бездна». Комментируя отрывок из Книги пророка Исаии: «Ты повержен вне гробницы своей как презренная ветвь, как одежда убитых, сраженных мечом, которых опускают в каменные рвы» (Ис. 14:19), святой Иероним толковал «каменный ров» как аллегорию подземной преисподней и делал вывод, что «ад находится под землей». В том же духе он понимал и строчку «Ты низвержен в ад, в глубины преисподней» (Ис. 14:15).

Постепенно аллегорическое восприятие рва, дыры, отверстия и вообще «простого углубления» сменилось буквальным — в таких местах из-под земли стало вырываться пламя и выползать демоны. Множество отверстий и углублений на поверхности земли наполнено водой — так вход в ад приобрел водную природу.

Впрочем, ад, окруженный водой, имел свою предысторию в Священном Писании. Святые отцы понимали отрывок из Книги пророка Ионы как иносказательную трактовку преисподней: «Ты вверг меня в глубину, в сердце моря, и потоки окружили меня, все воды Твои и волны Твои проходили надо мною» (Ион. 2: 4). Однако Иероним сопоставлял «сердце моря» с евангельским «сердцем земли», очевидно, намекая на то, что и в морской бездне есть земля.

И в древних поверьях, и в церковном учении вода наделялась не только целительной, но и апотропеиче-ской ролью, поэтому ее соотнесенность с адом долгое время казалась нелепицей. Григорий Великий присвоил римским купальням функцию места для загробного искупления. Горячий и холодный воздух в них чередуются, вокруг бродят едва приметные призраки, а термальный пар можно принять за дуновение с того света. Иными словами, вода, хотя и сигнализирует о близости ада, врачует телесно и духовно.

Этим представлениям отвечали кельтские мифы о плавании к далеким островам. Адский остров находится в море, и море не дает силам ада заполонить материк. В рассказах о путешествии Брана иной мир размещался на острове, добраться до которого можно через некую скважину, но на котором нет святой горы.

В легенде о плавании святого Брендана моряки замечают возвышающуюся на севере, посреди океана гору. Гора очень высока, и ее вершина едва различима. От вершины расползается дым, и создается иллюзия, будто остров укутан туманом. Один из плывущих на корабле монахов, вероятно, приняв гору за остров блаженства, высаживается на берег. Он сразу же лишается сил и не может вернуться обратно. Выскочившие откуда-то демоны уводят его на казнь. Чуть позднее Брендану и его спутникам становится ясна природа этого острова: «Там находится Левиафан со своею свитой. Я видел, когда она поглотила вашего брата. Это губительная Преисподняя, испускающая пламя». В данном случае «сердце моря» и впрямь совпадает с «сердцем земли».

Тот же порядок — земля внутри, вода снаружи — соблюдается в позднейших источниках. Гиральд Кам-брийский в «Топографии Ирландии» описывает двухчастный остров на озере в Ольстере. Первая часть ласкает взор — там стоит церковь, прославленная визитами святых. Вторая часть нелюдима и ужасна, на ее поверхности проделано девять дыр, из которых вылезают бесы и мучают ночующих на острове людей. Судя по всему, за пределы острова бесы проникнуть не в силах.

В древней бретонской балладе герой, направляющийся в преисподнюю, пересекает Озеро боли, где в маленьких лодках плавают умершие в белых одеждах, а затем пробирается через долины крови. Во французской поэме «Гион Бордоский» (XIII в.) ад расположен на острове, именуемом Муасан. У Данте адские круги с шестого по девятый окружены Стигийским болотом и включены в пределы стен «города Дита» (Дитом автор называет Люцифера), образуя Нижний ад (Ад, 8: 67–75).

У ворот Дита. Иллюстрация Г. Доре (1861) к «Божественной комедии» Данте Алигьери

В легенде о чистилище святого Патрика (XII в.) на пустынном острове находится круглая и мрачная дыра. Если одушевленный истинным духом покаяния и веры проведет день и ночь в этом провале, он будет очищен от грехов и сможет увидеть мучения неправедных и радости добродетельных. Яков Ворагинский в «Золотой легенде» уточняет, как именно образовался вход в чистилище. По велению Господа Патрик нарисовал на поляне посохом круг, и тут же земля внутри этого круга разверзлась, и появился широкий и глубокий колодец. Многие из спустившихся туда назад не вернулись.

Вновь остров, вновь дыра, но на сей раз еще и колодец. Если он наполнен водой, то порядок меняется: внутри вода, а снаружи земля. Правда, земля в свою очередь окружена водой. Но вот у Гервазия Тильсберийского дело происходит не на острове, а на суше, у подножия Путеоланских гор. Там расположено мутное озеро, о котором ходят неясные слухи. Чтобы проверить их, к озеру направляется епископ. Достигнув берега, он слышит жалобно стонущие голоса. Кувшин масла, вылитьш в воду, очищает ее до такой степени, что епископ видит на дне останки медных врат и огромных железных засовов. «Святого мужа осенила мысль о том, что это и есть Врата Преисподней, которые сокрушил Господь наш Иисус Христос, когда сошел в Ад» (Императорские досуги, 3:17–18).

На чистилище намека нет. Вход в ад, да и сама преисподняя помещены под воду. Дно моря и дно озера — принципиально иные локусы, чем гора, расщелина, дыра в земле, сухой ров, пещера, жерло вулкана и т. п. К ним следует добавить наполненный водой колодец и болото (трясину). Для европейской мифологии уводящие в преисподнюю колодцы и обитающие в них злые духи не такая уж редкость. В псалме образ рва соединяется с образом трясины: «Извлек меня из страшного рва, из тинистого болота, и поставил на камне ноги мои и утвердил стопы мои» (Пс. 39: 3). Ле Гофф считает, что сказочный колодец, ведущий в иной мир, например колодец фрау Холле (дословно «Госпожи Преисподней») у братьев Гримм, сродни ветхозаветному рву погибели: «Ты, Боже, низведешь их в ров погибели» (Пс. 34: 24).

Для характеристики болота хватит, пожалуй, набора восточнославянских пословиц: «Был бы омут, а черти будут»; «Всякому черту вольно в своем болоте бродить»; «Гдзе балота, туды-й черт»; «Черт без балота ня будець, а балота без черта»; «Айдзе привык, черце? — а в болоце»; «Черт богато грошей мае, а в болоте сидить»; «Ганя, як черт по болоту»; «В тихом омуте черти водятся» («У тихому болоти чорта плодяцця»); «Из омута в ад как рукой подать!». Последняя пословица наиболее красноречива.

Дьявол и Христос. Фрагмент кальвера из Плугонвана (1554)